Она падала, проваливаясь в бесконечно-глубокий колодец. Тёмные неровные стенки мелькали, проносясь мимо. Рассмотреть их было сложно, ведь вокруг царил почти абсолютный мрак, готовый поглотить без остатка всякую искорку света, очутившуюся здесь. Однако, скоро Она заметила неровное свечение, скользящее по угольно-черной поверхности, и поняла, что сама испускает слабый свет, как будто слегка фосфоресцируя в темноте.

            Что-то важное произошло с ней только что. Возможно, самое важное в жизни, но что именно, она не понимала, хотя, казалось, вот-вот должна была понять. Нужное слово таилось поблизости, словно мина, готовая разорваться в любое мгновенье… В прошлом она много размышляла, готовясь к этому событию, хотя теперь становилось ясно, что все приготовления были просто суетой, необходимой, чтобы заслонить от себя неизбежное…

            Внезапно ей показалось, что она не падает, а возносится ввысь, и с ужасом Она поняла, что невозможно определить это наверняка. Не было никаких ориентиров, а собственные ощущения изменили ей в этом колодце, и не могли сообщить ничего определённого. Было ясно только, что она стремительно мчится куда-то, всё ускоряясь и ускоряясь. Пытаясь найти хоть какую-то точку опоры, пусть даже и внутри себя, она обратилась к памяти, надеясь там отыскать что-нибудь однозначное, не вызывающее сомнений, но оказалось, что память её пуста, как книжный шкаф, из которого извлекли всё содержимое. Прошлое уже существовало отдельно от неё, пока оно было где-то рядом, но удалялось с каждой секундой по мере того, как чёрные стенки проносились мимо. Усилием воли Она попыталась удержать хоть что-то, но лишь один маленький эпизод, произошедший в её жизни когда-то давно, задержался в сознании. Картинка без начала и конца, несмотря на свой неясный смысл, была теперь сокровищем, и она жадно ухватилась за эту картинку.

            …Тёмный автомобиль, стоящий у обочины, водитель, подсаживаясь, с усилием крутит железный вороток, торчащий спереди автомобиля. Заметив её, разгибается, отирая руки. Улыбается, отчего узкие усики шевелятся, говорит, видно какую-то пошлость,  а глазки масленые, так и обшаривают её всю… Она начинает быстро ему что-то объяснять, отчаянно жестикулируя и указывая вдаль, куда ведет дорога. Он сначала не желает её слушать, хмурится, тогда Она начинает рыдать и хватает его за рукав… Водитель хочет вырваться, но она не отпускает, и всё говорит, говорит… Он сдаётся и, в сердцах махнув рукой, соглашается. Она стоит рядом с автомобилем и, теребя сумку, которую держит в руках, смотрит, как он снова крутит вороток, потом откидывает крышку, закрывающую мотор и возится под ней, потом опять крутит… Наконец, пожимает плечами,  разводит руки в стороны и, обойдя автомобиль, лезет внутрь, чтобы достать что-то.

            Она уже понимает, что не успела, но с какой-то необъяснимой надеждой ждёт, что же он достанет. Водитель возвращается, держа сумку с гаечными ключами, и тогда она садится прямо в пыль, на дорогу и закрывает лицо руками…

            Эта картинка почему-то очень важна. Почти так же важна, как и то, что с ней произошло, и почему она оказалась в этом колодце. Неожиданно Она понимает. Всё становится на свои места, как кусочки мозаики, собираясь в целое. Она хочет закричать, но не может сделать вдох и начинает задыхаться.

            Скорость огромная, а впереди колодец перегораживает частая решётка из переплетённых прутьев, о которую она сейчас неминуемо стукнется. «Я умру!» - в отчаянии думает Она, и тут же с удивлением спрашивает себя: «Опять?». Решетка пролетает сквозь неё, не причинив никакого вреда. Нет больше ни мыслей, ни воспоминаний, только нестерпимо хочется вдохнуть, и внутри крутится непонятное: «Не успела, а могла бы успеть…», и что это значит, теперь уже точно не узнать.

            Колодец загадочным образом наклоняется, превращаясь в прямой тоннель, по которому её несет не вверх, и не вниз, а прямо вперед, туда, где всё ярче и ярче загорается свет, освещая закрепленные вдоль стен пучки проводов и две параллельных, блестящих металлом полосы на полу. Слышится грохот, который…

            …создает странную преграду между ней и другими пассажирами. Казалось бы, все рядом, порой даже касаются друг друга, но в то же время каждого окружает защитный кокон, сотканный из грохота. Он пропадает, когда поезд останавливается в тоннеле. В эти минуты чувствуешь себя неудобно, оставшись без прикрытия, и хочется, чтобы движение поскорее возобновилось.

            Лена неожиданно сделала глубокий судорожный вздох. Что это с ней? Переутомилась? От духоты закружилась голова? Она ещё несколько раз глубоко вдохнула, приходя в себя. Украдкой оглянулась, не заметил ли кто-нибудь из окружающих её странного состояния? Похоже, что нет. Лена провела по лбу ладонью, как будто хотела вытереть пот, и лоб действительно оказался покрыт испариной. Да что же такое, в самом деле! Это всё гадкая Альбина доводит её.

            Подумаешь, какая птица! На десять лет с небольшим всего старше, недавно тридцать стукнуло, а она уже Альбина Григорьевна. И обращаться к ней надо на «вы». А сама: «Лена, сбегай в бухгалтерию, возьми счета-фактуры за прошлый месяц…». Уже побежала! Валит на неё всю работу, и сама же потом отчитывает, когда ничего не готово. А как будет готово, если то и дело: «Лена, пойди туда, Лена, беги сюда…».

            Хоть бы её этот бросил, который заезжает за ней иногда на иномарке. Как она садится в машину, как смотрит при этом вокруг! Словно её перед этим час уговаривали, и целая очередь к ней стояла с иномарками, а она выбрала именно этого красавчика. Хотя, не такой уж он красавчик, и есть предположение, что он вообще женат. Наверняка Лена не знала, но один раз она случайно услышала, как Альбина говорит по телефону, скорее всего с ним, и её реплики наводили на определённые мысли. В тот день, после телефонного разговора, Альбина особенно зло шипела на неё, а вечером поехала домой на метро, и Лена специально задержалась немного, чтобы не идти с ней вместе.

            Поезд подошёл к станции, и Лена, выйдя из вагона, направилась к эскалатору. Вот, допустим, взять Вадика. Конечно он немного неприспособленный к жизни, пытается подрабатывать после института, но пока, как-то не озолотился… Нерешительный – всё водит её по кино, а давно бы уже пригласил куда-нибудь, где можно остаться наедине. Лена была бы не против,  а Вадик то ли не чувствовал, то ли не мог всё устроить… Хотя уединиться можно и в общаге, ведь соседи по комнате не сидят там как приклеенные, в конце концов, можно с ними деликатно поговорить, попросить… Но не Лене же этим заниматься?

            А с другой стороны, хотела бы она променять своего Вадика на такого… с иномаркой? Чтобы очень решительно – из офиса прямо на съёмную квартиру, но часа на полтора, не больше, потому как ему ещё к жене надо успеть…

            Она не понимала, где находится. Вокруг было множество людей, они шли плотным потоком, садились в вагоны и уносились в темноту. Приносились из темноты, но уже с другой стороны, покидали вагоны и снова куда-то шли… Она видела их всех насквозь, знала о чём они думают, чего хотят… Про каждого из них в отдельности она могла бы рассказать всё. Настоящее и прошлое. И даже будущее… Конечно, не до конца дней, но на какое-то время вперед… Некоторые люди говорили между собой. Слов она не понимала. Возможно, когда-то раньше она и знала слова, но теперь всё позабыла. Но это было не важно. Словами люди пытались укрыть то главное, что было в каждом из них. Обычно им это удавалось, так что никто не видел ясно находящегося рядом, и слова, как осенние листья летели в глаза, шурша и сплетаясь в бесконечном хороводе.

            Она не хотела долго вглядываться в людей, это утомляло. Среди окружающих не было того единственного, кто был важен, и чьё присутствие лишь угадывалось, подсказывая, что она здесь ненадолго, и скоро что-то должно решиться. Внутреннее ощущение говорило, что время ещё оставалось, хотя требовалось поспешить. «Чтобы успеть», - подумала Она.

            Своего тела она не чувствовала. Как будто за неё кто-то переставлял ноги, направляясь неизвестно куда. «В булочную и домой»,  - подумалось тут же, но что такое «булочная» оставалось неизвестным. Она помнила, как в вагоне вытерла лоб рукой, а что было до этого, не помнила. Она не собиралась вытирать лоб, но всё-таки вытерла, и она знала всё про всех, но только не про себя.

           В голове незнакомыми словами бубнил чей-то голос, наверное, той, которая переставляла за неё ноги. Представилась женщина, несчастная и оттого готовая злобно ущипнуть, почему-то вся белая… Наверное, её так зовут… Сейчас она лежала на кушетке с голым животом, по которому доктор водил  каким-то прибором, при этом глядя на экран. Тот, из-за которого эта белая часто плачет по ночам, находился недалеко. Нахмуренный, он сидит в коридоре на лавочке, поглядывая то на часы, то на ноги проходящих по коридору девушек…

            Вдруг возник вопрос, кого бы она выбрала – нахмуренного, или другого человека, помоложе и без твёрдого стержня, но в целом правильного. «Странно спрашивать», - подумалось ей, - «между дверью, ведущей в никуда, и дверью, ведущей хоть куда-то, выбирают последнее».

            Лена толкнула стеклянную дверь вестибюля метро и, поняв, что она заперта, вышла в соседнюю. «Странно спрашивать, - ответила она себе, - конечно, Вадик лучше. И надо же такое вообразить про Альбину. Чтобы она неосторожно залетела… Вряд ли…». Глянув на часы, Лена ускорила шаг, хотя, если бы её спросили, зачем надо сегодня так торопиться домой, она бы, пожалуй, затруднилась с ответом.

            Жила Лена за городом, рядом с платформой, где останавливались электрички, но предпочитала ездить домой на маршрутке. Там она сидела всю дорогу, а в электричке свободного места могло не оказаться.       Сегодня маршрутка еле ползла, то и дело останавливаясь в бесконечной пробке, растянувшейся по шоссе. Такое иногда случалось, и Лена всегда относилась к этим вынужденным задержкам философски, никогда не понимая тех, кто начинал переживать и злиться. Однако, сейчас она сама нервно постукивала ногой по полу и время от времени привставала со своего места, чтобы посмотреть через лобовое стекло, нет ли каких-нибудь изменений впереди на дороге. Изменений не было, и Лена в сотый раз повторяла себе: «Лучше бы поехала на электричке», - как будто это что-то могло изменить.

            Она почувствовала его неподалёку, и знала, что снова опаздывает. Это «снова» говорило о том, что подобное случалось и раньше, но когда именно неизвестно. Не было оснований полагать, что тогда всё происходило в точности, как сегодня, скорее совсем иначе, но это было неважно, ведь замена сопутствующих обстоятельств не меняла сути.

            - Нельзя ли побыстрее! - громко сказала Лена, обращаясь к водителю.

            - Вы что, не видите, какая пробка? Как я быстрее поеду? – сердито отозвался тот, и добавил, ни к кому конкретно не обращаясь, но так, чтобы все слышали,  - Спешат, как на пожар…

            - Она на свидание опаздывает, - раздался с заднего сиденья чей-то весёлый голос, и пассажиры заулыбались.

            - В самом деле, водитель, - сказала женщина, сидевшая возле двери - до поворота совсем немного осталось, проехали бы по обочине, как другие.

            Водитель промолчал, но, когда представилась возможность, выехал на обочину, и автомобиль затрясло на кочках. Скоро показался заветный поворот, и маршрутка, свернув с шоссе, покатила узкими дорожками, по бокам которых стояли одноэтажные дома, обнесенные сплошными заборами.

            Пассажиры постепенно выходили, и, в конце концов, в маршрутке остались только Лена и женщина, которой тоже надо было быстрее. Неожиданно из-под капота повалил густой пар, и водитель остановил машину на обочине.

            - Всё, приехали! – сказал он, и, натянув замасленные перчатки, полез разбираться с неисправностью.

            Женщина вздохнула, и пошла в какой-то проулочек, а Лена подскочила к водителю и дотронулась ему до рукава. Её охватила необъяснимая паника, она заговорила и поняла, что  от волнения сбивается и путается в словах.

            - Скажите… Пожалуйста… До станции… мне надо срочно, а теперь уже всё? Совсем никак?

            - Девушка, что вы бормочите? – злобно сказал водитель. – Станция, вон она, пятнадцать минут пешком, а мне тут теперь знаете сколько колупаться? – И Лене отчего-то показалось, что сейчас он достанет металлическую ручку и, вставив её куда-то снизу моторного отсека, начнет натужно прокручивать.

            Она с тоской оглянулась, но ни одной машины не было на дороге. Тогда, сжав зубы, она бросилась бегом в сторону станции.

            - Бабушка, там внизу Лунтик! – мальчик лет четырёх дёргал за руку женщину, увлеченно беседующую со знакомой, случайно встреченной на платформе. Больше никого вокруг не было, так как электричка ушла только что, а следующая ожидалась лишь через полчаса.

            - Сейчас пойдём, Егорка, - отвечала  бабушка невпопад, и вновь обращалась к приятельнице. – Ты помнишь Ольги Ивановны племянника? Так вот, слушай… Он бросил институт, устроился в какую-то фирму, он же в компьютере разбирается… Снял квартиру, где-то тут недалеко, и нашёл себе женщину, ну такую страшную, это надо видеть… Теперь представь себе, как-то недавно…

            - Бабушка, на рельсах Лунтик! Его надо достать, а то его поезд задавит…

            - Какой Лунтик, Егорка? Нет там никаких лунтиков. На тебе лучше конфету, только фантик на землю не бросай, вон там урна… Значит, недавно, - продолжала рассказ бабушка, и приятельница ловила каждое её слово, заинтересованно кивая головой, - …пошла я в поликлинику, к терапевту. Прохожу мимо кабинета гинеколога, и вообрази себе, кого я там вижу на лавочке? Именно! Эту страшилу вот с такенным животом. Когда они успели, ума не приложу, ещё летом мы с Ольгой Ивановной созванивались, и она мне ничего не сказала. Выходит, от неё всё скрыли, понимаешь?..

            Раздался оглушительный гудок, и мимо платформы, почти не снижая скорости, загрохотал поезд дальнего следования.

            - А где же Егорка? - спохватилась бабушка, удивлённо оглядываясь.

           - Да вон он, - сказала её знакомая, и бабушка увидела, что какая-то девушка поднимается по ступеням, ведущим на платформу, держа на руках её внука.

            Вид у девушки был растрёпанный, она еле переводила дыхание, словно долго бежала без остановки, а на лице сияло выражение счастья.

            - Девушка, вы зачем ребенка схватили? И что за гадость ему дали? –Бабушка, поспешно забрала внука у незнакомки и, отняв у него замызганную мягкую игрушку, отшвырнула её сторону. – Пошли, Егорка, - сказала она и за руку потащила мальчика прочь.

            - Это не гадость, это Лунтик… - плакал он и семенил за ней следом.

            Лена без сил привалилась к бетонному ограждению платформы и следила за тем, как маленького Егора уводят всё дальше от железнодорожных путей.

            «Успела», - думала она…

            … и это слово доставляло ей неимоверную радость, хотя, что именно она успела, было неясно, ведь память была пуста, словно шкаф, из которого достали все книги, и на этот раз без остатка.

            Черные стенки колодца летели вниз всё быстрее, а значит, она двигалась вверх, в этом не было никакого сомнения. Подтверждая её мысли, стенки вдруг рванулись в стороны, мгновенно расширившись до самого горизонта,  а она уже поднималась над землёй.

            Внизу была железнодорожная платформа, и какая-то девушка стояла, прислонившись к ограждению. Поднявшись выше, Она увидела поезд, который, вероятно, недавно миновал станцию и стремился к месту своего назначения. Она тоже стремилась к месту назначения, которое теперь было недалеко. Бескрайнее голубое небо охватывало её, становясь по мере того, как она возносилась не более тёмным, как можно было бы ожидать, а каким-то золотистым, и это её не удивляло…

            Лена стояла, прислушиваясь к себе, и ей казалось, что внутри моментально образовалась пустота, которая тут же начала затягиваться, и скоро уже будет ничего не заметно… Но пока она чувствовала эту пустоту, и было немного грустно. Казалось, она могла узнать многое, и получить ответы на разные вопросы, а теперь всё кончилось, и вряд ли когда-нибудь повторится. Она прокручивала в памяти сегодняшний вечер, пытаясь понять, что же с ней всё-таки произошло, и вдруг, встрепенулась, осознав, что на один вопрос она ответ всё же знает. «Только бы успеть»,  - думала она, поспешно доставая мобильный телефон.

            - Альбина Григорьевна, уходите оттуда скорее! – сказала она в трубку, набрав нужный номер. – Что?... Это Лена… Да… Я вам потом всё объясню, просто поверьте мне, это важно… Я думала, дело в моём воображении, а теперь поняла, что всё по настоящему… Он же вас всё равно бросит, даже если вы аборт сделаете, просто из осторожности бросит. А так у вас ребенок останется. Родится мальчик, здоровенький, будете радоваться… Откуда знаю? Ох, Альбина Григорьевна, если бы я сама понимала, откуда знаю… Но вы уж мне поверьте, так и будет… Это точно!