Я отпер дверь и зашел в квартиру. Странно, что Лена не ответила на домофон, когда я звонил. Обычно она всегда открывает дверь. Это было на неё не похоже. Наверное, задремала.

- Милая, я дома. Ты спишь?

Тишина в ответ. Значит спит. Умоюсь и пойду к ней. Сегодня был ужасно тяжелый день на работе, пришла какая-то безумная клиентка, которая утверждала, что её ноутбук не исправен, и мы обязаны его поменять. Было ей нелегко объяснить, что любой ноутбук не будет работать, если уронить его с лестницы. Ужасный день.

У нас с женой была небольшая квартирка в центральном районе. Благодаря долгим годам работы, мы смогли сделать из простой "хрущевки” вполне приличную квартиру - сделали ремонт, купили хорошую мебель, технику. Помимо кухни и ванной в квартире было ещё две комнаты: наша спальня и зал, где мы собирались с друзьями. Я любил бывать дома. Лена уже вернулась с работы и приготовила ужин, а сама вяжет и смотрит телевизор. Тишь да гладь.

Но, видимо, сегодня она слишком устала на работе, чтобы меня встретить. Я даже на кухню заглянул, в надежде найти её там за накрытым столом. Лены там не оказалось, как у ужина, поэтому я сделал себе бутерброд и отправился в спальню. Какого же было мое удивление, когда я увидел, что постель аккуратно заправлена и в ней явно никто не спит. Я обыскал всю квартиру, пока не наткнулся на записку на холодильнике. И как я её раньше не заметил?

 "Сегодня меня не будет”.

Странно, у Лены нет близких подружек, у которых она могла бы ночевать, она всех распугала своими истериками и приступами зависти. А к Диме, любовнику её, она ходит днем, пока я на работе. Хотя, может, она внезапно решила изменить режим. Кто же знает этих женщин, у них в голове такой бедлам.

О Диме она мне рассказала сама. Точнее сначала заявила, что найдет себе любовника, так как я её не устраиваю. Конечно, это было немного не так, я вычел крики, слезы и битую посуду. После появился Дима, мы с ним даже знакомы и иногда ходим пить пиво. Наверное, это ненормально, что я так спокойно отношусь к тому, что моя супруга спит с другим, но я могу только развести руками. Лучше уж пусть я знаю, с кем она пропадает, чем каждый раз удивляюсь чужим засосам на шее.

Ну, что ж, раз она сегодня у Димы, значит я пойду спать. Завтра ещё один кошмарный день в офисе.

Забавно, что в детстве я боялся высовывать ноги из-под одеяла. Мне казалось, что их тут же схватит какой-нибудь подкроватный монстр. Привычка подворачивать одеяло осталась до сих пор, хотя теперь одеяла стало явно не хватать.

Когда я смотрел телевизор, электричество с щелчком вырубилось. Уже 5 раз за месяц! Электростанция у нас работает из рук вон плохо, и поговаривали, что она в любой момент может вообще взорваться. Но это были сплетни, понятное дело. Лично я к этому выключению уже так привык, что у меня всегда рядом с кроватью был фонарик, а по всему дому расставлены свечи. Их хватало на всю квартиру, ведь каждый из моих друзей считал, что это самый лучший подарок. Лучший или нет, но он оказался весьма полезен, когда на электростанции начались проблемы.

Я уже почти заснул, когда почувствовал пяткой неприятных холодок. Разве я не спрятал ноги в одеяле? Когда я попытался подтянуть их обратно под одеяло, что-то не дало мне это сделать. Словно держало. Я распахнул глаза и резко сел. И увидел, что странный сгусток, который слабо освещала луна, сжимал мою ступню в своих корявых пальцах. Не успел я ужаснуться, как оно издало странный звук, вроде высокочастотных помех, и скрылось в коридоре. От испуга я ещё с минуту просидел на кровати. Что это было? Наверное, я ещё сплю. Надо лечь обратно, и это пройдет. Но вместо этого я взял фонарик и отправился в коридор.

Было тихо. Нигде не было ни признака странного существа. Наверное, мне всё же показалось. Однако вскоре сомнения закрались в мою душу – дверь в зал была закрыта. Мы с женой никогда не закрывали двери в квартире, разве что в ванную. Сколько я не шарил лучом по двери, я не смог найти дверную ручку, хотя я точно помнил, что она была. Всё это начинало мне сильно не нравится. Втайне я желал, чтобы это всё же оказался сон, уж слишком ненормально и страшно это было для реальности. Я попытался открыть дверь, подцепив дверь на её стыке со стеной, но ничего не вышло. Вот будь у меня такие же роскошные длинные ногти, как у жены!

Я толкнул дверь плечом. Она не поддалась, и не удивительно, ведь открывается она на себя.

- Что за хрень.

Эта закрытая дверь не давала мне покоя, я не мог вернуться в постель и заснуть. Это был мой дом, моя крепость, и я не мог принять, чтобы что-то в моей крепости было заперто или скрыто от меня. Да и вообще, не существует ничего, что нельзя объяснить. Никаких паранормальных явлений, призраков и монстров, есть только воображения и совпадения. Всему можно найти логичное объяснение. Но сколько я не старался, у меня не выходило обосновать то, что было передо мной. И это вселяло в меня какой-то испуг, смешанный со злостью.

Я набрал слесаря.

- Набранный вами номер не существует.

То же самое мобильный говорил обо всех моих контактах. Что было невозможно, ведь я только сегодня звонил нескольким своим друзьям по этим номерам. Когда же я позвонил жене, звонок раздался из спальни. Опять забыла свой мобильник, как не вовремя! По крайней мере, это показывало, что мой телефон не сломан. Но на всякий случай я решил позвонить с домашнего. Я никак не мог найти трубку, поэтому позвонил на домашний с мобильного. Ориентируясь на звук, я прижимал сотовый плечом к уху, поэтому слышал наш автоответчик:

- Вы позвонили Совиным, - бодро говорил голосок Лены, - Нас сейчас нет дома или мы заняты, - она засмеялась, мы это записывали, когда только поженились, и заняты мы ничем, кроме романтики, быть не могли, - Пожалуйста, оставьте сообщение на автоответчик после длинного сигнала!

Когда раздался сигнал, я как раз шарил под подушками в спальне.

- Са-ша, я…

Я остановился. Это был голос моей жены, только сильно смешанный с помехами. Часть слов тонула в шуме. Мне почему-то показалось, что она плачет.

- Саша, я… изви… ти меня за… дет. У… ло выбора… вынуждена!... енка… будет… твоей жизни... ти… прощай.

- Лена! Лена, я тебя не слышу, здесь помехи. Это ты? Прошу, ответь!

- Набранного вами номера не существует.

Я опустил трубку. Звонок в квартире прервался. Что это значит? Я не понял практически ничего, из того, что она сказала. Извиняется, сказала, что не было выбора, что-то про мою жизнь и прощай. Господи, неужели она меня бросила и ушла к Диме? У меня ноги подкосились, и я опустился на кровать. Так и знал, что это ненормально позволять ей так свободно встречаться с любовником. Какой же я дурак. Я должен с ней поговорить, объяснится, сказать, что я люблю её гораздо больше, чем этот придурок! Да, прямо сейчас отправлюсь к нему на квартиру, Лена должна быть там!

Я быстро оделся и собрался. Я так спешил, что даже не зажег свечки, чтобы быстрее всё найти, а так и ходил с фонариком. Однако когда я направился к входной двери, я с ужасом понял, что её нет. Вместо неё была ровная стена с обоями в цветочек, которыми я обклеил комнату при ремонте. Я потрогал место, где была дверь. Твердая стена. Господи, да что здесь происходит?!

***

Вскоре я понял, что выбраться из квартиры невозможно. Окна заели, хотя у нас стояли хорошие пластиковые окна, которые открывались гораздо легче, чем их деревянные собратья, телефон не работал. Даже когда я пытался стучать по трубам и докричаться до соседей, не было никакой реакции. Видя людей на улице, я барабанил по стеклу и звал их. Но то ли окна слишком толстые, то ли прохожие пьяные и не слышат ничего, кроме шума в голове. У меня было чувство, что я провалился в другой мир. Моя крепость превратилась в мою тюрьму.

Я заметил странное пятно на окне в кухне. Темное и пульсирующее. Когда я возвращался в комнату, оно стало больше. Я уже разуверился, что это сон. Я исщипал себе всю руку и сунул голову под холодную воду, но дверь так и не появилась. К тому же прошло уже часа три, не меньше. Я судил навскидку, часы в доме были электронные, а единственные на батарейках сломались два дня назад. На телефоне они сбились и показывали 35:02.

Выбора у меня не было, единственным выходом мне казалась дверь в зал. Я нашел ящик с инструментами и попытался снова её подцепить, когда же не вышло, взял топор, который недавно купил на дачу, и проломил дверь. Из щели в нос ударило ужасное зловоние. Словно там лежал труп, гнивший больше недели. От этого запаха защипало глаза, я закашлялся. Просто отвратительный запах, даже к горлу подкатил комок рвоты. Я задержал дыхание и несколькими ударами расширил щель настолько, чтобы я мог пролезть.

Когда я закончил, я замер в нерешительности. Как это не было глупо, но я боялся зайти в зал. Эта темная дыра в двери была словно пасть зубастой твари, из которой несло её переваренными жертвами. Интуиция, вещь, в которую я никогда не верил, верещала в моей голове, чтобы я ни за что не лез туда. Я отмахнулся, словно от наваждения, и забрался в зал.

Ничего не изменилось. Вообще. Такие же персиковые обои, диван, компьютерный стол, шкафы, стол для праздников в углу, чистые окна и новенькая люстра. Никакого зловония не было и в помине, никакого зловещего чувства, ничего, что должно было повергнуть меня в бегство. Моя интуиция меня обманула, недаром я никогда её не слушал.

Я подошел к окну и попытался его открыть. Так же глухо. Как же мне выбраться отсюда? Может быть под обоями всё же есть дверь, и моя мысль о глухой стене была ошибочна? Я открыл шкаф, где лежало мое туристическое обмундирование, и взял нож. Я любил походы, дальние поездки на рыбалку в тайгу. Мы с друзьями собирались каждое лето и отправлялись далеко-далеко, где в дикой природе проводили недели. Лене всегда это не нравилось, она говорила, что ей одиноко в квартире. Я хотел купить ей собаку или кошку, но у неё была аллергия на шерсть. Да и ребенка мы завести не могли.

Странно, но дверь, которую я разломал топором, оказалась цела, когда я подошел к ней. Ни трещины, словно так и было. Если бы не топор, лежавший на полу, то я бы решил, что свихнулся. Хотя, судя по тому, что творится, так оно и есть.

Под обоями вместо двери оказалась огромная картинная рама. Я осел на пол и уставился на неё. Неужели я и в правду сошел с ума? Не могу выйти из собственной квартиры в такой момент. Вдруг Лена подумает, что мне плевать на её уход? Тогда она никогда не вернется. Я не смогу жить без неё. Зря я был таким безразличным и занятым. Ей ведь было плохо. А я в это время ходил в походы и допоздна торчал на работе. Позволил ей завести любовника, идиот! Как только я выберусь отсюда, я верну её. Мы начнем всё заново. Я никогда не оставлю её одну.

- О-о-ох.

Я резко подскочил, интуитивно выставив нож перед собой. Мне показалось? Что это был за стон? Видимо, мое состояние ухудшается, если начались слуховые галлюцинации. Но, наверное, всё же стоит пройтись по комнатам. Я ещё до этого заметил, что стало темнее, но списал это на закат. Теперь же я понял, что не всё так просто. Темные пятнышки на окнах разрослись и закрыли половину окна. Это не было похоже на ткань, а на какую-то кожу, сшитую толстыми нитками посередине. На просвет я даже видел тонкие жилки. Это было жутко. Я снова подумал о том, что лучше бы это всё был просто страшный сон.

Стон повторился вновь, более настойчивый и громкий. Я взял фонарик и перехватил покрепче нож. Теперь я был уверен, что скоро останусь во тьме. И в этой тьме я буду не один. Мне казалось, что как только опустятся эти мрачные занавески на окнах, моя жизнь окажется на волоске. Это было похоже на глупый детский страх, когда боишься выходить из комнаты ночью. И ты терпишь и сидишь, даже если ужасно хочется пить или в туалет. Будто за гранью света лампочки начинался мир потусторонних чудищ, которые накинутся на тебя, как только ты высунешь нос.

Стон. Нужно найти его источник. Настороженный, обостривший все свои органы чувств я пошел искать звук. Вскоре я понял, что он идет из ванной. И как только эта мысль промелькнула у меня в голове, и я направил луч в её сторону, разразился душераздирающий крик. Нет, даже крики. Детские. Они надрывались, разрывая воздух затемненной квартиры, врезались в мои уши, словно ножи. Я отпрянул к стене, круг света от фонаря задрожал, освещая плитки на стене ванной. Господи, что это?!

Мне стоило немалых усилий заставить себя оторваться от стены и зашагать в сторону ванной, хотя дикие крики этих детей сводили меня с ума и вызывали нестерпимое желание с криком убежать в спальню. Я всё ждал, что на меня кто-нибудь накинется из-за угла и загрызет, но вот я уже в ванной, но ничего не происходит. Плач младенцев здесь достигал своего предела, он разрывал мои барабанные перепонки. Откуда здесь дети? У нас с Леной их никогда не было, как и любых записей их плача. Тогда откуда?

Края ванны были в бурых пятнах. Я не сразу понял, что за мясной бульон наполнил её почти наполовину, но когда понял, не смог сдержать крика. Тысячи окровавленных детских ручек тянулись ко мне, тысячи раскрытых в крике ртов на непропорционально огромных головах. Вся эта масса ужасных тварей шевелилась и смотрела на меня, вылупив маленькие белые глаза. Они двигались, хлюпая кровью и слизнью, и у меня было чувство, что они хотят меня сожрать, разорвать на части.

Я выбежал из ванной и налетел на косяк, сильно ударившись головой. Упав на пол, я потерял нож. Вместе с ним и уверенность в себе. Без него я чувствовал себя беззащитным, как младенец. Я хаотично шарил фонариком по полу, выискивая оружие или ползущих ко мне монстров. Я был уверен, они уже выкарабкались из ванной и поползли ко мне, цепляясь короткими ручками, вытянув шеи и не прекращая кричать.

Нож! Я схватил его и выставил перед собой, словно пытаясь защититься от невидимого врага. Но всё стихло. Даже плач. Я медленно отступил в кухню, спиной назад, чтобы не дать тварям атаковать меня в спину. Лишь сев за кухонный стол и положив фонарь так, чтобы проход был освещен, я дал волю эмоциям. Сжав голову руками, я застонал. Это ужасное зрелище засело в моей голове как гарпун. Оно чудилось мне повсюду, стоило открыть глаза. Лишь здравый смысл, сильно пошатнувшийся за это время, не давал мне бегать по квартире с ужасом шарахаясь от каждой неосвещенной вещи.

Надо убираться отсюда. Нечего больше думать, надо убежать. В моей квартире творится какая-то чертовщина. Кровь, крики. Я обычный человек, я не могу это выдержать, это всё слишком страшно для меня. Я встал и направился к картинной раме.

В ней появилась картина. Хотя я готов был поклясться, что её раньше не было. И картина эта заставляла меня нервничать ещё больше.

На ней была изображена женщина по пояс в профиль, как изображают в учебниках по биологии или в анатомических справочниках. Это была упрощенная схема внутренних органов, так что в темном контуре человека можно было увидеть мозг, кишечник, желудок. Схема была неправильная, но именно её неправильность меня и настораживала. В грудной клетке был плод. Маленькое существо сжалось, прижав кулачки к личику, а его "матка” прижимала легкие к ребрам и выходила не между ног, а изо рта. То есть когда придет время рождаться ребенку, он выйдет… Меня затошнило от этих мыслей. Внизу картина была повреждена. То место, где должны находиться половые органы на самом деле, было покрыто копотью, а яичники вообще были прожжены. Я присел и посветил в дыру фонариком. Свет ушел далеко вперед. Выход?

Я разрезал картину, но за ней оказалась стена, даже за нижней частью, где была дыра. Значит, это был всего лишь обман. Я всё ещё взаперти. Хотя, если в ванной оказались кровавые младенцы, а за обоями картина с искаженной анатомией, то, возможно, я просто не там ищу? Если квартира сошла с ума, то выход вполне может быть там, где не может быть.

Почему-то первой мыслью был шкаф. В детстве я часто искал на его стенках изнутри потайной вход. И был свято уверен, что за гардеробом в моей комнате есть потайная дверца в соседнюю квартиру. В гардеробе спальни я нашел то, что искал. Задняя стенка была полностью из той же дряни, что закрыла окна. Я перехватил нож поудобнее и сделал длинный надрез.

Мне было знакомо это чувство. За гранями этого прохода была лишь вязкая тьма, от которой несло холодом и смрадом. Так же как и с дверью в зал. Когда я пролез через неё, то оказался в куда большем кошмаре, чем до этого. Если я пройду через эту дыру, не окажусь ли я в ещё более ужасном месте? Почему-то мне казалось, что так оно и будет. Как только я зайду туда, обратно пути не будет. Там будет снова моя квартира или что-то иное? Я не знал, что будет впереди, и это меня пугало. Безнадежно, я здесь просто умру. Если не от живого существа, то от ужаса.

У меня было такое чувство, будто холодом прошло по спине от страха, что нечто меня преследует. Но я не оборачивался, я спешил к проходу. Здесь оставаться тоже не могу. Я начинаю чувствовать, как схожу с ума.

Мощный фонарь, который светит на десять метров вперед, тонул во тьме, освещая максимум метра два передо мной. Это ненормальная темнота. Мне казалось, что она присасывается ко мне и тянет все силы. А ещё я боялся обернуться. Я слышал, как затянулся проход. Фонариком я нашарил в темноте тумбочку для обуви. Она стояла у нас в квартире рядом с дверью в зал. Если я снова в квартире, то хотя бы знаю, где нахожусь. Где-то тут рядом должна быть входная дверь.

Я шел вперед. Будь это мой коридор, то я бы давно её нашел, но она всё не появлялась. Вообще ничего не появлялось, ни мебели, ни ковриков, ничего. Кроме стены, вдоль которой я следовал, чтобы не потеряться в пространстве. На ней были обои в цветочек. Только они были порваны, кое-где подпалены, а на голых стенах разрастался грибок.

"НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ”

Это сообщение я нашел на стене, точнее единственном ровном клочке обоев. Надпись была написана в стиле дешевых фильмов ужасов – кровью. Я насмотрелся подобного по телеку, так что ужаса это у меня не вызвало. Если бы с десяток шагов дальше я не нашел стену пропитанную кровью и вспоротый труп на полу.

От него несло так, будто он здесь пробыл уже несколько месяцев. Я зажал рот рукой и сдержал рвотный позыв. Труп. Господи, здесь чей-то труп! Который предупредил меня не оборачиваться и сам умер через несколько шагов.

Я присел рядом с ним, боясь даже случайно коснуться торчащих в разные стороны ребер. На тело можно было даже не смотреть, в грудной клетке было кровавое месиво, гниющее и полное мух. Лицо бедолаги было искажено гримасой ужаса. Глаза вылезли из орбит, рот криво распахнут, кожа покрылась плесенью и подкожными паразитами. Отвратительно. Мне пришлось как следует присмотреться, чтобы догадаться, кто это.

- Господи, Дима!

Любовник, к которому, как я думал, ушла моя жена, валялся изуродованным прямо передо мной. И, самое страшное, ногами он был к двери в зал. А значит, что он обернулся.

Ужас окатил меня волной. Нельзя оборачиваться. Иначе мне не жить. Что-то ходит за моей спиной и ждет, когда я взгляну ему в глаза в последний раз и распрощаюсь с жизнью. Я вскочил на ноги и быстрым шагом направился вперед. Позаботиться о трупе мне даже не пришло в голову. Я ему ничем не помогу. Мне было стыдно, что я бросаю его гнить в этом кошмаре, но тащить его с собой казалось мне самоубийством. Тем более что от испуга я едва тащил себя.

Постой, если Дима здесь, то где тогда моя жена? Неужели она тоже здесь? В этом кошмаре?!

- Лена! Лена! – закричал я в темноту, - Милая, это я, Саша! Не бойся, ответь мне!

В ответ была лишь тишина. Неужели я опоздал? Я светил на пол, надеясь, и боясь этой надежды, найти любимую, распростертую на полу. Но её не было. Зато мой голос явно привлек внимание чего-то другого.

Я почувствовал на шее чье-то дыхание и оцепенел. Оно стояло позади меня, тяжело и коротко дыша. Так близко, что я ощущал его спиной. Чувствовал взгляд, устремленный на затылок. Убийца Димы стоял прямо за моей спиной.

Не оборачиваться.

Я шел и слышал, как оно не отставало. Порой издавало какие-нибудь звуки, вроде чавканья или приглушенного рычания. Я был как комок нервов, напряженный и сжавший нож до онемения пальцев. Если оно нападет, я воткну лезвие ему в глотку – вот что я повторял про себя, даже уже не следя, куда я иду. Чудовище – вот и всё, что меня интересовало. Я боялся, что он вцепиться в меня со спины, но, вспоминая Диму, не давал себе обернуться.

Главное молчать, не оборачиваться. И идти вперед. Как же в этот момент мне хотелось вообще потерять все чувства. Слух, осязание, обоняние, всё! На секунду мне показалось, что так оно и есть.

Передо мной была дверь кухни. Это было неправильно, ведь чтобы из коридора попасть в кухню нужно повернуть налево, а я шел только прямо.

Но фонарь бил прямо в дверь кухни, украшенную шестью стеклянными окошками. Обои вокруг неё были новенькими, словно я только вчера их поклеил. Ощущение присутствия за спиной пропало. Но я не верил. Внутренне ожидая, что тяжелые когти обрушаться на мою спину, я открыл дверь.

Кухня была такая же, как и всегда, только окна в аналогичном состоянии, что и другие. Небольшая, со сделанными под дерево кухонными тумбами, высоким холодильником с вмятиной в боку и обеденным столом с цветастой скатертью. Лена любила такие, купила штук пять и меняла каждый раз, как кто-нибудь ставил пятно на предыдущую. Эта была с узором из шипастых желтых роз. Последний год она часто её стелила, и она настолько мне осточертела, что я смотреть на неё уже не мог. Безвкусная, слишком яркая дешевка, впитывающая грязь, словно половая тряпка. Но теперь, когда супруги не было рядом, мне хотелось снять ткань со стола и прижать к груди. Лене она правда нравилась.

На столе стояла масленица, соль и перец, сладости, столь любимые Леной, и наш семейный фотоальбом. Вчера Лена сидела за столом, перелистывая широкие страницы с потрепанными фотографиями со школы и свадьбы, положив щеку на ладонь. Русые волосы, как и всегда собранны в хвост, но несколько прядок выпали из прически и обрамляли её лицо. Я ей никогда не говорил, как любил, когда она была такая задумчивая. Или когда копалась в гардеробе, критично осматривая каждое платье или костюм. Или когда наклонялась, чтобы застегнуть сапожки. Нужно понять, где она, и найти её. Хотя бы чтобы всё это сказать.

Выходить из комнаты я, честное говоря, боялся. Даже до сих пор не оборачивался. Тот факт, что солнечного света так и нет, доказывает, что я всё ещё в кошмаре. Поэтому я не придумал ничего лучше, чем сесть за стол и начать листать альбом.

Сначала шли фотографии класса. Уже через две страницы я увидел фотки с нашего первого свидания. Я – высокий столб с плохо побритым подбородком, зажавший в зубах самокурку, и она – маленькая в школьной форме девочка с двумя толстыми косичками. Мы познакомились в кружке рисования. У Лены был талант, рисовать с натуры для неё было проще простого. А я же, к своему стыду, приходил на занятия, чтобы не появляться дома подольше и попялиться на пухленькую натурщицу. Спустя три месяца я на спор пригласил Лену на свидание. Я крепко прижимаю её к себе на фотографии потому, что за один вечер понял - лучше девушки мне не найти.

Мы расставались и снова соединялись, ссорились и мирились, наши родители были против нашей пары, в общем, у нас была очень насыщенная жизнь вместе. Когда мне было двадцать, а ей только исполнилось восемнадцать, я впервые пригласил её в свою постель. В двадцать пять я пригласил её в дорогущий ресторан, на который мне пришлось копить два месяца, и предложил ей руку и сердце. В двадцать шесть мы стояли у фонтана, подняв в воздух бокалы с шампанским. На Лене было обтягивающее белое платье с широким подолом и высокие туфли, благодаря которым я мог прижимать её к себе весь путь домой, так как, подвыпив, её здорово шатало. На следующий год мои родители погибли в автокатострофе. Я провел пальцем по своему лицу, полном мужской скорби. В тот день Лена не отходила от меня и сжимала мою руку так, словно боялась, что я упаду. Но я вообще не шевелился. Стоял на фотографии у могилы, как завороженный смотря на два гроба. Жене пришлось чуть ли не силой вести меня домой. Если бы не она, я бы, наверное, потерял всякие чувства навеки. Однако это всё равно сильно отложилось на моем характере. Я стал каким-то бесчувственным.

Наверное, поэтому все дальнейшие фотографии словно посерели. Было всё меньше фотографий моей жены с улыбкой. Она словно увядала. Макияжа всё меньше, одежда всё проще, нижнее белье всё менее соблазнительное, волосы мыла реже. Я любил её, но уже не хотел. Лена стала данным. Она есть дома, и всё. Она готовит мне ужин и иногда обсуждает со мной последние новости. Но больше не было никаких общих вылазок в рестораны или в театр. Рутина и работа поглотила нас с головой.

Пять лет назад мы решили завести ребенка. Увы, наши попытки провалились. В нашей семье по-прежнему были только я, Лена и огромный серый быт. Её это угнетало гораздо больше, чем меня. Часто я заставал её в слезах или сжимающую тест на беременность. На каждом была одна полоса, словно знак минуса.

Фотография Димы заставила меня захлопнуть альбом. За барной стойкой вместе со мной сидело изуродованное лицо с торчащими из груди ребрами. По крайней мере, именно это мое подсознание подставило на место подвыпившего коллеги, которого единственное, что делало некрасивым, так это пятна от соуса на рубашке. Показался ли мне его труп, превратившийся в кровавую кашу? Игра воображения? Тогда Лена наверняка в порядке и сейчас вместе с настоящим Дмитрием. А что если нет? Она заперта со мной в этой адовой квартире? Но где она, почему я её не встретил? Страх окатил меня волной. Чудовище могло догнать её. Она была такой нежной и пугливой, она наверняка обернулась! Она могла упасть в обморок от вида тех детей или от ужаса спрятаться под кроватью и заснуть там в слезах. Вдруг я её просто не заметил?

Она наверняка в спальне. Но за дверью кухни чудовище, я не могу обернуться. Я открыл все шкафчики в комнате, бросая посуду и продукты на пол, перерыл холодильник, вытащил ящики из морозилки, но всё тщетно. Я проверил даже духовку, но нигде не было затянутых кожей проходов. Выйти из кухни можно было только через дверь. Формально, я всё ещё не оборачивался, просто делал круги. Так что, по идее, чудовищу пока не за что было припереть меня к стенке. Я посветил фонариком в окошки в двери. Ничего не видно. Ни чудовищ, двери кладовки, которая была напротив кухни. По крайней мере, в реальной квартире.

На то, чтобы решиться открыть дверь, мне понадобилось минуты две, а то и десять. Я всё больше терял чувство времени.

- Ха! – я выбил дверь ногой и выставил нож вперед, пронзая противника.

Вместо воплей раненого чудовища и яростной битвы была только тишина. Я сразу направился в спальню. На ванную я бросил настороженный взгляд – она всё ещё была заперта -  но решил не дергать зря за ручку. И на всякий случай смотрел вперед. Я уже начинал привыкать к общему безумию в квартире, поэтому ожидал увидеть труп у двери. Но его не было. Всё было нормально, по крайней мере, было спокойно, хоть и так же темно. Разрезанная картина тоже так осталась.

Дверь в спальню была раздвижная. Комната была маленькая, поэтому обычная дверь или занимала бы место внутри, или снаружи.

Спальня у нас была скромная. Помимо двойной кровати советской сборки тут был комод, высокие книжные полки, забитые дешевыми детективами и женскими романами, которые любила Лена, большой телевизор и подставка под цветы. Жена любила их, хоть и не слишком увлекалась. Зато каждый раз, как где-нибудь расцветал цветок, она с самым гордым видом хвасталась этим за ужином.

Не собираясь окунаться в светлые воспоминания, я сразу присел на корточки и опустил фонарь.

Пусть я и ждал найти под кроватью жену, я всё же вздрогнул, осветив человека. Только это была не моя супруга. Свет бил прямо в лицо незнакомого мне мальчика. Пухлые щечки, большие серо-зеленые глаза, русые глаза, ему на вид было лет шесть, не больше. Он смотрел на меня совсем без страха. Я даже дар речи потерял. Труп Димы казался мне более реальным, чем ребенок под нашей кроватью.

- Как ты здесь оказался? – мой голос был сиплым, чему я немало удивился.

- Я всегда был здесь. Мама хотела, чтобы я был с ней.

- А кто твоя мама?

- Просто Мама.

- Здесь опасно, малыш, - после паузы сказал я, - Тебе лучше спрятаться.

- Давай спрячемся вместе?

- Нет, я должен найти кое-кого очень важного.

- Но Папа, мне страшно одному.

- Папа?

Я готов поклясться, что у меня нет ни одного ребенка. Пусть у меня и были связи с другими женщинами до брака, они мне не рассказывали про тошноту или увеличившийся живот. В двадцать лет я ужасно боялся завести ребенка, он казался мне камнем, который привяжут к моей шее перед тем, как бросить в реку. Поэтому очень серьёзно к этому относился. По крайней мере, насколько я помню. Единственная девушка, с которой я спал не предохраняясь - это была моя жена. Но она не была беременна. Даже когда ей этого хотелось.

После года неудачных попыток я попытался убедить её сходить к врачу. Но она отказывалась. У неё в семье случился какой-то неприятный случай с врачами, поэтому она шарахалась от них, как от огня. Даже заболев гриппом она лечилась сама, а когда температура подскакивала до 40, то прятала от меня все телефоны и не отпускала меня ни на шаг, чтобы я не вызывал скорую. Однажды она чуть не умерла, и уже я был готов рвать на себе волосы и силой затащить её в больницу, но на следующий день температура внезапно спала. Она даже к дантисту не ходила. И это меня поражало, ведь мне приходилось ходить к стоматологу раз в полгода, и каждый раз у меня находили новую дырку, а она даже на боль ни разу не жаловалась. Однажды она сказала, что не любит врачей, потому что они вторгаются в её личное пространство. Следуя этой логике гинеколог для неё был хуже маньяка-убийцы.

Иначе говоря, у нас не было детей. Ни один малыш не успевал дорасти даже до месяца. Лена чувствовала, когда в ней зарождалась маленькая жизнь. И каждый раз через две-три недели после этого, она подходила ко мне и говорила, что в ней кто-то умер. В такие моменты она была бледной и глубоко несчастной. Я не знал, что это может быть, но никак не мог помочь, кроме как поддерживать и продолжать попытки.

Спустя несколько лет она сломалась. Однажды, когда я пришел домой, она закатила мне скандал.

- Ты не мужик, а лишь жалкое чахлое существо! – кричала она, разбивая об пол тарелки, - Член тебе нужен только чтобы отливать, а сделать мне ребенка ты им не можешь! Да любой мужик, даже случайно, может это сделать, а ты нет! Ненавижу тебя!

Спустя неделю она заявила мне, что нашла настоящего мужика, который справится с этой работой. Им и оказался Дима. Но прошло ещё несколько лет, а малыш так и не родился. Ощущение, что кто-то умерло в ней повторялось у Лены так же, как и когда она спала со мной.

- Сколько тебе лет, малыш?

- Шесть.

Шесть лет назад я сделал предложение Лене. Но она была худенькая, как модель, на ней было надето короткое платье с черным стягивающим поясом, я помню это как сейчас. Она никак не могла быть беременна или только что после родов! Да и у меня не было никаких романов на стороне шесть лет назад.

- Ты, наверное, что-то путаешь. Я…

- Мама очень удивилась, когда я появился. Её сердце билось часто-часто, она много волновалась и беспокоилась. А когда мне исполнился месяц, что-то вторглось в мой мир. Сначала оно оторвало мне ногу, потом руку, после остальное. Оно вытаскивало их куда-то за пределы моего мира. А после оно отрезало мне голову, и я увидел яркий свет.

Этого просто не может быть. Напротив меня сидел шестилетний ребенок и рассказывал, как он пережил аборт. Или "пережил” неверное слово? Он бы умер уже хотя бы от того, что лишился одной конечности, да и вообще от вторжения в матку. Но мальчик сидел напротив меня и показывал мне, что ему отрубали хирургические инструменты, когда он был в утробе матери. Я бы посчитал всё это шуткой или бредом, что скорее всего он где-то узнал, как происходит аборт и нафантазировал. Я бы так и подумал, не будь я в своем самом страшном кошмаре. Встретившись с тем, от чего можно было сойти с ума, мне казалось вполне нормальным то, что происходит.

- А потом Мама позвала меня. Ей было очень плохо, и она звала и звала меня. И я пришел. Я встретил тебя, моего Папу, и моих братьев и сестричек.

- Братьев и сестричек?

- Угу. Они сейчас прячутся в ванной. Но они очень злые, эти браться и сестры. Они говорят, что Папа плохой, что из-за него они не смогли увидеть Маму. Они сказали, что отомстят своему Папе за это. Но у нас есть ещё один Папа. Мама разрешила отомстить ему. И он умер. Но мой Папочка не умрет так просто, ведь так?

Я попытался кивнуть, но вышло как-то неубедительно. От страха у меня всё сковало, и я не мог даже ничего сказать. Умершие дети, которые наполняли ванну, убили Диму. И хотят убить меня. Я уже представил, как любовник моей жены обернулся, и на него накинулась куча младенцев, рвущая его на части, вырывающая глаза и язык, сосущая у него кровь. Не было никакого чудовища, дышащего мне в спину, были дети. Мои же дети, которые не смогли появиться на свет по неизвестной причине, но которые считали, что в этом виноват я. И что значит это "Мама разрешила отомстить ему”? Лена знала про это? Про этот кошмар, про этих тварей? Но почему, зачем ей убивать нас с Димой? Господи, моя жена сошла с ума! Но как она всё это устроила, ведь магии и паранормальных явлений не бывает. Это всё детские сказки, пугалки для доверчивых. Этого просто не может быть.

- Папа? Ты в порядке, Папа? Хочешь, я отведу тебя к Маме, хочешь?

- Ты знаешь, где она?

Мальчик улыбнулся, схватил меня за руку и потащил меня из комнаты.

Мы вышли в коридор. Он снова был темным и казался бесконечным, как до того, как я зашел в кухню. Я начинал терять понимание того, когда комнаты в моей квартире становятся альтернативными и наполняются ужасами. Я точно так же светил вперед фонариком, выхватывая из тьмы кусочки стен, точно так же чувствовал, как за мной кто-то идет, опаляя ледяным дыханием шею, только теперь меня вел маленький мальчик, который шел так, словно бывал тут много раз.

- Мама очень скучает по Папе,- он взглянул на меня, - Мамочке очень плохо сейчас.

- Что с ней случилось? – я едва сдержал крик, чтобы не напугать ребенка. Значит Лена всё же в беде, и я ей нужен!

- Мамочка очень расстраивалась, что мои братья и сестры не могли её увидеть. И попросила тетеньку ей помочь. Это плохая тетенька, злая. Она сказала, что может помочь моим братьям и сестрам, если она отдаст что-то взамен. Мама предложила бумажки, много бумажек. Но тетенька отказалась. Она попросила то, что стоит столько же, сколь и жизнь ребенка, но что не помогло ей его получить.

- Диму…

До меня начало доходить то, что случилось. Моя жена настолько обезумела от горя, что не может забеременеть, что пошла к какой-то шарлатанке (хотя если она устроился такое, шарлатанка ли?), которая пообещала ей, что у неё появится малыш, если она  убьет своего любовника. Или позволит убить. Жизнь за жизнь. Не знаю, как она смогла подобное провернуть, но она добилась своего – Дима был мертв. Значит, договор исполнен? Почему же тогда и я оказался в кошмаре, который предназначался для убийства любовника моей жены?

- Потом тетенька сказала, что этого мало. Что новая чистая жизнь стоит дороже, одной грязной.

- Она продала меня. Господи, моя жена собственноручно бросила меня и Диму в Ад, чтобы у неё вырос живот. Я не думал, что настолько запустил наши отношения.

- Маме очень больно сейчас. Этот братик злой, как и та женщина. Он не хочет видеть Маму, он хочет крови. Как и тетенька.

- Ребенок дьявола? Это похоже на какой-то фильм ужасов. Бредовый фильм, в который я провалился.

- Не дай Брату убить тебя, Папа. – мальчик остановился рядом с решеткой и взглянул на меня.

- Не волнуйся, я не дам. А теперь беги спрячься. Держи это, иначе ты потеряется

Малыш кивнул, сделал круг и побежал назад. Я не оборачивался, но слышал, как затихают вдали его шаги. Фонарь он унес с собой. Я не мог позволить ему бежать в темноте одному. У меня ещё была зажигалка.

Я зашел в зал.

Он был пуст. Абсолютно, не было ни шкафов, ни гардеробной, ни компьютера, ничего. Кроме одного кресла у окна. Комната была на удивление хорошо освещена - на стены были прикручены канделябры с капающими на пол воском. В одном из углов на полке стояла сломанная пополам икона. Я хотел рассмотреть, что стояло там ещё, но фигура в кресле пошевелилась.

- Саша, дорогой, это ты?

Невероятно сдавленный и низкий голос для моей жены. У неё был совсем не такой. Она слово задыхалась.

- Да. Да, Лена, это я. Милая, что с тобой случилось?

- Я… Я сделала огромную ошибку, любимый.

Лена встала из кресла и направилась ко мне. С ней что-то было не так. Я вспомнил фотографии, где она была такой тоненькой и хрупкой. Сейчас она была совсем не такой. Её грудная клетка была огромной, словно её надули изнутри. При чем остальное её тельце так и осталось миниатюрным. Она шла на согнутых ногах, прогибаясь под весом, отбросила голову назад и хрипло дышала. Ноги с внутренней стороны были залиты кровью, платье разорвалось, груди некрасиво висели в разные стороны, ребра выпирали так, что я мог их сосчитать, хотя освещение не было не настолько хорошим.

- Господи, что с тобой случилось?!

Я бросился к ней, как она закричала, схватившись за ребра. Из её рта хлынула кровь и слизь. Я отпрянул, но тут же взял себя в руки. Подхватив свою жену под руки я посадил её обратно в кресло. Это точно была она. Я узнал бы это лицо, даже если бы оно корчило самую невероятную рожу. Она была бледна, как полотно, глаза вылезали из орбит от боли, она стенала и тяжко дышала.

- Что происходит, Лена, умоляю, скажи мне!

- Он рождается!

Она снова закричала. Закричала так, что у меня заболели уши и всё поплыло вокруг. Мою жену мотало в кресле, как в припадке, её грудь расширялась и дрожала, под кожей образовывались гематомы. Я не знал, что делать, кроме как сжимать её руку. Когда в крик моей супруги прибавился хор плача младенцев, которые повылезали из стен, словно червяки, извиваясь и протягивая мятые ручки вперед, я почувствовал, словно от ужаса сейчас потеряю сознание.

Кто-то схватил меня за ноги и потащил назад. Я упустил руку жены и упал наземь. Когда я оборачивался, я не видел ничего, но отчаянно цеплялся за пол. Дети кричали, жаждя кровавой жатвы, моей смерти, любимая упала на пол, умирая от боли. У меня оторвался ноготь, но я не останавливался сопротивляться.

Грудь Лены стала рывками увеличиваться, кожа наливалась кровью, она уже не могла кричать.

- Лена, нет! Нет!

Я чуть было не сорвал голос, но продолжал надрываться. Лишь бы она сопротивлялась, лишь бы выжила! Но вот из её груди вырвалось одно ребро, а потом с треском надломились остальные. Любимая раскрылась, словно шкатулка с сюрпризом, разбросав кровь и органы и кровь повсюду. Младенцы завизжали от восторга. Я закричал и вырвал ногу у чудовища. Тело Лены ещё дергалось в предсмертных судорогах, когда я отобрал вторую и встал. И тут же замер.

Из её груди, густо покрытый кровью и слизью, встал ребенок. Он глубоко вдохнул и осмотрелся, медленно вертя головой. Мой разум затмила пелена ярости. Я схватил нож и, когда наши взгляды встретились, вонзил его в его череп по самую рукоять. Серо-зеленые глаза смотрели на меня с ненавистью и презрением. Я нанес ещё один удар, закричав от злобы.

***

Я смотрел в пол. В окно ярко светило солнышко, ласково гладя меня по лицу. На кухне бурчал холодильник, в соседней комнате болтал телевизор. На улице мальчишки играли в догонялки и громко смеялись, забегая на горку и кружась на карусели. Что-то бесконечно сверлили соседи снизу.

Я выпрямился и вытер мокрое от слез лицо. Зашел в спальню и присел у кровати. Серо-зеленые глаза вопросительно взглянули на меня, я протянул мальчику руку. Малыш крепко сжал её и вылез. Мы постояли молча, думая каждый о своем. Он мужественно пытался скрыть от меня слезы, которые не мог остановить. У него это хорошо выходило, только вот всхлипывал он заметно.

Мы переглянулись. Я посадил его на диван, достал чемодан, свалил туда все свои ценные и не очень вещи, взял ключи и пошел к входной двери.

Дверной замок послушно щелкнул, пуская меня в подъезд. Я выкатил чемодан и обернулся. Мальчик стоял на пороге, не отрывая от меня взгляда. Я поманил его пальцем, и он пошел за мной. Мы вместе заперли дверь, зашли в лифт, крепко держа друг друга за руку, и вышли на улицу.

Начался новый чудесный летний день.