ВНИМАНИЕ! Полный текст рассказа содержится в архиве и загружается чере опцию "Скачать с сервера".

Занавес упал глухо, тяжело, подняв клубы пыли и стайку ленивых голубей.

Редкие зрители, пришедшие сюда в этот промозглый осенний вечер, еще немного поерзали на своих местах – больше для проформы, нежели действительно ожидая – и желая – продолжения представления, а потом стали медленно и незаметно расходиться, как неуловимо исчезают под порывами осеннего ветра пожухлые листья с мостовой. «Они больше сюда не придут»,  – вдруг подумал он. Совершенно точно не придут. Как не приходили сюда все те, кого он видел на этих скамейках во время предыдущих представлений. Все те, кто точно так же исчезали, растворялись, утопали в таких же вечерних сумерках вот уже много дней подряд.

- Десятый, - тихо произнесли у него над ухом.

Он резко обернулся.

Девушка, разумеется, не успела переодеться – лишь накинула на плечи чье-то чужое, судя по всему мужское, пальто. И от этого казалась еще более маленькой и хрупкой, чем была на самом деле.

- Вы десятый раз смотрите это представление, - так же тихо повторила она.

- А может, оно мне нравится? – хитро прищурившись, спросил он.

Она грустно улыбнулась.

- Нет, не нравится… Вам оно интересно, забавно, необычно…что угодно – только не нравится.

- Почему вы так думаете? – спросил он.

- Потому что тогда бы вы его не смотрели.

- А что бы я тогда делал? – усмехнулся он.

Он улыбнулась.

- Что? – повторил он.

Ее улыбка подсказала ему, что ответа он не получит.

- Как вас зовут? – спросил он.

И на этот раз он понял, что ответа не будет тоже.

Она еще немного постояла, пристально – и в тот же момент слегка рассеянно вглядываясь в него – а потом развернулась и пошла прочь.

- Я приду сюда завтра! – пообещал ей вслед он.

Она даже не обернулась.

*******

Он плохо помнил, как провел следующий день – как это и было в дни предыдущие. Этот странный, непонятный, да, примитивный – но при этом невероятно манящий его – театр полностью захватил его воображение, завоевал его мысли и полонил рассудок.

Он не мог сказать, почему это было именно так, почему так случилось. Он не назвал бы себя любителем площадных театров, цирков-шапито и выступлений бродячих артистов – да, может быть, когда-то давным-давно, в детстве… но кто в детстве не был любителем площадных театров, цирков-шапито и выступлений бродячих артистов? Сейчас же он взрослый человек… с техническим образованием… и перспективной работой… - что он забыл в этом глупом дурацком театре? А самое главное – что же он полюбил настолько, что уже который вечер раз за разом приходит сюда и смотрит это наивное и беспомощное представление? Что? Или кого?

*******

Искать ее не пришлось долго. Она сидела на ступеньках у сцены, рассеянно гладя огромного черного кота.

- Вы ждали меня? – пошутил он.

Она подняла на него свои огромные, невероятно серьезные глаза.

- Нет, - спокойно ответила. – Ожидала.

- А в чем разница между жд…жданием и ожиданием?

- В том, что когда ждешь – ты можешь и не дождаться, а когда ожидаешь – дождешься обязательно.

- То есть вы знали, что я приду?

- Можно сказать и так, - кивнула она.

Кот зевнул, показав нежно-розовое небо, и потянулся, выгнув спину невообразимой дугой.

- Это волшебный кот? – шутя, спросил он.

- Да, - серьезно ответила она.

- Он…мммм… умеет разговаривать?

- Нет, - покачала головой она.

- Но какой же это волшебный кот, если он не умеет разговаривать? – усмехнулся он.

- Все обычные коты умеют разговаривать, - без тени иронии пожала плечами она. – Но только волшебные коты умеют молчать.

- Но все коты, которых я знаю, молчали.

- Значит все коты, которых вы знали, были волшебными.

- Но я знал слишком многих котов.

- Слишком многие коты волшебные.

- Но мне казалось, что волшебство редко в нашем мире. Разве не в этом суть волшебства?

- Нет, вовсе не в этом, - печально сказала она.

- А в чем же?

Она улыбнулась и не ответила.

- Вы волшебница? – шутливо спросил он.

- Почему вы так решили? – серьезно спросила она в ответ.

- Ну вы же говорите, что вы знаете суть волшебства, - пожал он плечами

- Я не говорила, что знаю, в чем суть волшебства, - покачала она головой. - Я сказала лишь, что знаю, в чем она не состоит.

- И в чем же она не состоит?

Она снова покачала головой.

- Во всем том, что вы приписываете ему.

- Вы? Почему «вы»?

- Потому что я ему ничего не приписываю.

Он рассмеялся и обвел рукой ветхий шатер.

- Я понимаю.. театр.. цирк… волшебное, магическое место.. Точнее нет, место, где исчезает вся магия…

Она усмехнулась.

- Таинственное исчезновение фокусника – всего лишь трюк с зеркалами, - со знанием дела сказал он. – Шляпа с кроликами не имеет дна. Узел на платке – всего лишь…

- А гимнастка? – перебила она.

Он замолчал.

- А гимнастка? – повторила она. – Тоже трюк с зеркалами, без дна и всего лишь…?

- Нет, - ответил он.

- Тогда почему вы говорите о том, что исчезает вся магия?

- Но ведь она…вы…всего лишь человек.

Она улыбнулась и встала. Кот недовольно заворчал, вцепившись когтями в ее куртку.

- Когда исчезает вся магия и остается всего лишь человек – тогда и начинается настоящая магия, - серьезно сказала она.

- Вы запутываете меня, - попытался сменить тон на шутливый он.

- Отнюдь, - его попытка не удалась.

- Но я не могу понять…

- Вы не можете понять, потому что вам не нравится наш театр.

- Но если бы он мне не нравится, то пришел бы я сюда..ммм..какой там раз?

- Одиннадцатый.

- Вот, одиннадцатый. Разве я пришел бы, если бы мне это не нравится?

- Разумеется… Вы это именно и делаете.

Кот разжал когти и гулко плюхнулся на землю. Она поднялась на ступеньку вверх.

- Погодите, - попытался он остановить ее.

- Мне пора, - ответила она. Еще ступенька.

- Но потом…мы еще увидимся?

Она не ответила. Плюс еще ступенька.

- И как… как вас зовут?

И на этот вопрос ответа тоже не последовало.

*******

Представление было тем же, что и уже изо дня в день – все одиннадцать вечеров. Горбун в красной ливрее – судя по всему, тот самый доктор Зеро, хозяин театра – кривил губы в сардонической усмешке, приглашая на сцену потрепанного фокусника, дрессированных собачек, убогих в своей попытке рассмешить зрителей клоунов и… да, кажется, ее горбун не приглашал. Кажется, она выходила сама – за секунду до повелительного взмаха рукой. Кажется, у нее были свои, особые отношения с доктором Зеро. И кажется, когда он думал, какие они – его сердце разъедала… ревность?

*******

Он ждал ее около сцены. Ждал долго, пока она не вышла. И ему показалось, что она вышла именно потому, что он ждал ее. Точнее… ожидал.

- Как вас зовут? – спросил он сразу.

Она улыбнулась и не ответила.

- Это секрет? – пошутил он.

- Нет, - покачала головой она.

- Но тогда почему вы не говорите мне вашего имени?

- Потому что вы его знаете, - ответила она.

- Доктор Зеро ваш отец? – спросил он с тайной надеждой.

- Что? Ах, нет… - рассмеялась она.

- Но.. не может же быть, что муж? – спросил он с явным ужасом.

- Нет, нет, конечно не может, - рассмеялась она еще громче.

- Тогда как вас зовут?

- Мне пора.

- У вас сегодня еще одно представление?

- Нет.

- Но тогда.. тогда почему бы вам не остаться со мной?

- Потому что мне пора.

- Куда?

- Просто пора.

- Но…

- Иногда бывает просто пора…

- Подождите! – крикнул он ей вслед. – Подождите!

Ответа не было.

- Как вас зовут?

Ответа не было тем более.

********

- Вы снова пришли? – спросила девушка в следующий вечер.

- Я купил билет, - показал он. – Как я мог не прийти?

- Купить билет и прийти – разные вещи.

- Ну мне бы было жалко выкинуть на ветер деньги.

- Но менее жалко выкинуть на ветер время…

- Какое время?

- Потраченное в нашем театре.

- Почему вы думаете, что на ветер?

- Потому что наш театр вам не нравится.

- Но я прихожу. Разве я приходил бы, если бы мне не нравился ваш театр?

- Конечно. Если бы он вам нравился, вы бы не приходили.

- А что бы я тогда делал?

Она улыбнулась.

- Как тебя зовут? – спросил он.

-  Представление нельзя задерживать, - ответила она.

*******

В этот вечер он решительно преградил ей путь перед самыми кулисами.

Она, не поднимая на него глаз, улыбнулась.

- Вы тринадцатый раз приходите на наше представление. Когда же вы остановитесь?

- Когда вы поможете мне остановиться, - твердо сказал он.

Она подняла глаза.

- Я?

- Конечно.

- Я же говорила, что вам не нравится наш театр, - покачала она головой.

- Но почему вы так думаете?

- Если бы вам нравится наш театр, вы бы не приходили сюда раз за разом.

- Но что бы я тогда делал?

- Вы бы остались тут, - просто сказала она.

Повисла тишина.

Он не знал что ответить.

А ей было, видимо, слишком много, что сказать.

Поэтому они молчали.

- Тринадцать – интересная цифра, - наконец сказал он.

- Это всего лишь цифра, - пожала плечами она.

- Ну да, но это проклятая цифра.

- Это всего лишь проклятая цифра.

- Вы не боитесь проклятия?

- Проклятие – всего лишь проклятие, не более и не менее – толк его бояться.

- Мне кажется, что те, кого проклинали, так не думают.

- Я уверена, что те, кого проклинали, думают именно так.

- Вас когда-нибудь проклинали? – вдруг тихо спросила она.

Что-то громыхнуло позади них.

Он вздрогнул и обернулся.

В сумраке кулис мелькнула согбенная тень. И красная ливрея.

Когда он повернулся обратно – девушки уже не было.

И тут его словно выдернуло из-под старого пыльного одеяла. Выдернуло резко и грубо – так, что зашумело в голове.

Картина начала постепенно складываться в его разуме. Один к одному, как кубики в старой детской игре. Постепенно – но с каждой секундой ускоряя ритм.

Да, конечно. Конечно, конечно, конечно.

Доктор Зеро не отец и не муж.

Разумеется.

Конечно.

Он хозяин.

Он просто хозяин.

Хозяин этого театра – и всех, кто в нем!

Вот почему у нее в глазах такая печаль. Вот почему она говорит загадками. Вот почему она не называет своего имени. Вот почему она так мало разговаривает с ним.

Она боится!

Она боится этого хозяина.

Да.

Именно так!

Он должен освободить эту девушку. Вывести ее из-под власти этого проклятого горбуна, вытащить из этого дьявольского театра. А потом…потом.. что будет потом – он не думал, главное, что он понимал, было именно сейчас. Спасти, вытащить, вызволить ее – и именно сейчас.

Но…

- Как тебя зовут? – крикнул он в темноту, понимая, что его вопрос не будет услышан. И ответ тем более не придет.

Он сел на первый ряд. Сел с окончательной и несокрушимой решимостью покончить со всем этим раз и навсегда. Перехватить ее перед уходом за кулисы – и убежать. Убежать с ней как можно дальше от этого театра, площади… может даже города? Показать ей, что есть другой мир, кроме как мир этого пыльного шатра, и есть другие люди, кроме как этот злобный – а он несомненно злобный, ведь добрый человек не может быть таким…некрасивым… - горбун, и есть другие чувства, чем постоянный страх, который она все время испытывает – а она, несомненно, испытывает его – ведь именно поэтому она так ведет себя…

Но ее не было.

Уже прошло время ее номера, и номера, что шел после, и номера после после – а ее все не было и не было.

И когда артисты вышли на поклон, и ее все еще не было среди них – он вскочил на ноги.

- Где она? – крикнул он, обращаясь к доктору Зеро. – Где девушка?

Горбун промолчал.

- Почему ее нет?

Он понимал – чувствовал спиной -  что зрители, которые сейчас покидают площадь, оглядываются на него и крутят пальцем у виска. Но его это совершенно не волновало.

- Почему ее нет? – его голос предательски сорвался и задрожал.

Горбун оскалился и задергался.

А потом вдруг одним резким, нечеловеческим прыжком, словно выдернутый прочь, – исчез за кулисами.

- Где она? – проорал он ему - и одним прыжком вскочил вслед на сцену.

Замешкался буквально на пару секунд, раздумывая, в какую именно кулису ему нырнуть – но потом, повинуясь безотчетному чувству интуиции, скользнул влево.

В темноту.

*******

Пахло сырым камнем, прелой листвой и каким-то животным.

Кто-то схватил его за руку – он дернулся, чуть не закричав от неожиданности – и всунул в ладонь что-то круглое, мягкое, легкое и теплое. А в другую ладонь – секундой спустя – что-то продолговатое, твердое, тяжелое и холодное.

Он сжал это безотчетно, надеясь, что это не во вред, что это поможет ему найти ее – а может быть это она сама дала ему это…

И тут же резко опустил голову, придавленный шумом в ушах.

Как будто море бесновалось в его голове. Море людских голосов, что-то выкрикивавших  - он бы даже подумал, что это имя, чье-то имя…его имя?

Он пытался вслушаться, разобраться, понять.

Но в этот момент сквозь прореху в полотне шатра на его руки упал свет – и он опустил за ним глаза.

И вздрогнул.

В его руках был клубок и меч.

Он отшвырнул их прочь – и странное дело, он был готов поклясться, что не услышал ни единого звука, когда они коснулись пола. Шерсть и дерево еще конечно.. .но уж металл и дерево не должны же встречаться бесшумно?

А еще из его слуха ушли возгласы.

А потом лунный свет мигнул и погас – словно это была на самом деле дурацкая театральная лампа.

И наступила темнота.

И ветер пролетел, унеся камень, листву и животное.

От спертого, сухого и пыльного воздуха он закашлялся.

Запустил руку в карман, нащупал зажигалку – он давно уже не курил, но привычка носить огонь в кармане еще осталась – выудил ее оттуда и щелкнул.

И судорожно сглотнул, резко отдернув язычок пламени от того, что когда-то было кулисой.

Книги.

Книги.

Книги.

Невероятное множество книг.

Они уходили вверх, насколько хватало неверного тусклого света – но что-то подсказывало ему, что они уходят выше и выше… далеко за пределы шатра театра.

- Quién está ahí? – прозвучал повелительный голос.

Старик повернул в его сторону голову.

Неверный огонек зажигалки отразился от стеклянных в своей неподвижности слепых зрачков.

А потом пламя моргнуло и исчезло.

Он долго, долго, долго еще чиркал, выбивая кремнем юркие искры – но огня больше не было.

А когда он коснулся рукой стены – то и книг больше не ощутил.

И пришел еще один ветер.

Холодный, пронизывающий, ледяной.

И не прошел мимо – а вошел прямо в него.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

- Он идет, - сказали ей полярные совы.

- Какой он по счету, кто отправился в путь? – спросила она.

- Тысяча тридцать пятый, - ответил старый морж.

Со случайно задетых веток осыпается белая пыль. Она оседает на одежде, волосах, ресницах, чуть холодит и одновременно обжигает губы.

- Он идет, - сказали ей северные олени.

- Какой он по счету, кто прошел сюда? – спросила она.

- Триста семнадцатый, - ответил старый морж.

Ноги утопают в снегу. Он оглядывается назад. Его следы чернеют как раны на белом полотне снега. Если он захочет вернуться – он с легкостью найдет путь обратно.

- Он идет, - сказали ей белые лисы.

- Какой он по счету, кто дошел? – спросила она.

- Сорок второй, - ответил старый морж.

На деревьях иней – как тончайшее кружево. Он наклоняется, чтобы рассмотреть узоры поближе – но от его дыхания они спекаются, как сахарный комочек в печи.

- Он пришел, - сказали ей снежные зайцы.

- Какой он по счету, кто переступил порог? – спросила она.

- Восьмой, - ответил старый морж.

Лед отражает фигуру и лицо неверно, размывчато, обманчиво. Словно это и не его отражение вовсе – а кто-то другой там, в глубине льда. 

- Он за дверью, - сказал ей белый медведь.

- Кто он по счету, что стоит за ней? – спросила она.

- Первый, - ответил старый морж.

********

Белый медведь недвижимой глыбой сидит в углу и смотрит на них.

- Я видел тебя во сне.

- Я знаю. Многие видят меня во сне. Но лишь сотни помнят меня наутро.

- Я слышал твой голос по вечерам.

- Я знаю. Многие слышат мой голос. Но лишь десятки откликаются на него.

- Я чувствовал твои прикосновения.

- Я знаю. Некоторые чувствуют мои касания. Но лишь единицы решаются коснуться в ответ.

- Мне казалось, что ты ждешь меня…

- Я знаю. Но никто еще не пришел сюда.

Снежные зайцы сбились притихшим комочком и смотрят на них.

- Ты хочешь убить меня?

- Не стоит ждать так долго, чтобы убить кого-то.

- Ты убила всех тех, кто шел сюда до меня?

- Они сами убили себя.

- Чем?

- Тем, что развернулись и ушли.

- А если бы развернулся я?

Молчание.

- А если бы я ушел?

Молчание.