(Начало. Полный текст - в прикрепленном файле)

«Возвращение тоже всего лишь движение вперед», – лениво думал Иван Варга, бредя лесной тропинкой за проводником. Никакого трепета от того, что почти через двадцать лет возвращается на родину, он не ощущал. С одной стороны, ему и не должно это чувствовать, потому что был не шпионом, а обыкновенным бухгалтером. С другой, вообще затруднительно вообразить счетовода, охваченного эйфорией при мысли, что дебет не сошелся с кредитом…

И ведь почти так с его жизнью, сделавшей на днях крутой вираж, и случилось. Иначе сейчас, в конце лета, Иван не проклинал бы лесную мошкару, норовящую испить побольше его кровушки, и кирзовые сапоги, до боли напоминающие две мясорубки. Варга сидел бы в конторе фирмы «Кергель и сын» и продолжал мечтать о наследстве бездетного дяди-долгожителя. Да, грезить он еще был способен, пусть даже тридцать шесть лет и не самый подходящий для этого бесплодного занятия возраст. Впрочем, что может быть при его профессии более бесплодным, нежели гроссбух, сухие числа и слово «засуха»?..

Подбирать слова, придающие явлениям жизни окончательную, пусть и отчаянно субъективную ясность, было хобби бухгалтера. Как реалист до мозга костей, он во всем любил определенность. И даже свои мечтания основывал на диагнозе. Однако дядя жил и жил, будто пытаясь доказать, что на свете все-таки существуют бессмертные богатые родственники.

…Впереди мелькала между деревьями черная засаленная фуфайка проводника – мрачноватого старика, чувствовавшего себя в лесу, словно на своем огороде. Время от времени, с тех пор как они ни свет, ни заря покинули затерянный в лесах хуторок, где вчера встретились, он останавливался, срывал, растирал в руках и нюхал незнакомые счетоводу растения, бормоча себе под нос непонятное. Когда Варга спросил, что тот делает, проводник остановился и ткнул заскорузлым, будто покрытым корой пальцем в заросли шиповника. Затем начал скрипучим голосом, явно не привыкшим долго говорить, рассказывать о полезных свойствах ягод. После чего поднес к носу Варги дурман-траву и порадовал, что с помощью этого растения можно вывести волосы где угодно и у кого угодно.

– А вот эта травка…

– Ладно, мне это ни к чему, – недовольно буркнул Иван, будучи малость плешивым, и прервал следующую занудную тираду старого хрыча о пользе руты, лечащей склероз: – Шагай вперед, ботаник, и не разводи бодягу!

Приклеив проводнику ярлык, он улыбнулся, чем, кажется, сильно того обидел, но не обратил на это внимания. О деньгах уже было сговорено, и бухгалтер верил, что это решает все возможные проблемы. Однако теперь, когда Солнце золотило лишь верхушки деревьев смешанного леса, он, как уже было сказано, усомнился, что правильно вывел баланс своей жизни. Может быть, потому, что сумерки и сами по себе штука довольно неопределенная. А когда тени сгущаются под пологом незнакомого дикого леса, где ты оказался пусть и по своей воле, но вопреки обычному размеренному укладу городской жизни, то мысли поневоле приобретают мрачный оттенок…

Иван переложил облезлый фанерный чемодан из правой руки в левую и нервно проверил кожаный пояс за пазухой, потайные кармашки которого были туго набиты деньгами. Это было единственное и лучшее доказательство того, что путь он избрал верный и дороги назад все равно нет, а, значит, нет места и сомнениям. Пусть теперь он одет в такую же грязную фуфайку, как и его проводник, а модный светло-серый макинтош, черная тройка и лаковые штиблеты лежат на дне помойной ямы, зато у него есть вера в светлое будущее. И вера эта, как он сейчас пытался заставить себя надеяться, небезосновательна…