Человека кормят сказками на протяжении всей

его жизни, и он уходит из нее, уверенный, что

знает о происходящем все, но в действительности

он не знает ничего, за исключением тех событий,

которые происходили на его глазах.

Томас Джеферсон

Утро. Тяжелые темные волны все еще гулко били в наветренный борт корабля, но было заметно что ярость шторма начала сходить на нет и сейчас уж можно было стоять не пытаясь все время держаться за что- либо со всей силы, чтобы не начать летать как пробка по всей каюте. Но это мало заботило пожилого человека с осунувшимся, уставшим лицом, в накинутом на плечи поверх кителя с нашивками доктора белом халате. Он задумчиво стоял над койкой с лежащим на ней человеком, или тем что от него осталось. Сквозь простынь, которой было накрыто тело, проступали марая белизну ткани пятна крови вперемешку с черными разводами мазута. То что он услышал от мертвеца пол часа назад, когда он еще дышал, могло быть только бредом свихнувшегося нацистского подводника или ложью- так бы сказало большинство услышь они подобное. Но с другой стороны- подумал он- зачем было лгать этому молодому, небритому парню перед смертью, которая и ему самому была очевидна ,- большая потеря крови, переохлаждение и отравление мазутом с расстрелянной субмарины, которого он наглотался пока был в воде. Все то что он услышал могло быть только бредом человека сошедшего с ума от близости смерти, заглянувшей ему прямо в глаза. После такого трудно сохранить рассудок- пронеслось в голове у врача, но тут же отдернул себя ,- а рана на плече? Что писать в рапорте? Из- за чего умер единственный, довольно редкий, а потому очень ценный пленный? Что сказать этому настырному капитану из Sickret Servis ждущему за дверью чтобы начать допрос? Офицер с подлодки должен хоть предположительно знать места рейдерства других «волков» и много чего другого… И как сказал ему нервно вышагивающий за дверью капитан, за эти сведения , за спасение людей ничего не значили какие- то конвенции подписанные далеко отсюда в теплых кабинетах людьми никогда не видевшими истинного лика войны. Только этой ночью одна единственная субмарина, вышедшая на конвой, потопила танкер и грузо- пассажирское судно- все вместе более двенадцати тысяч брутто регистровых тонн. Команды еще искали, но с танкера который вспыхнул как свеча, вряд ли кого- либо найдут кроме обгоревших лохмотьев меньше всего похожих на людей, а со второго судна «Йоркшир» на котором было более 370 человек, в основном смены механикам и летчикам в Англии, спасшихся было пока всего трое и все с мостика. Судно ушло под воду за пять минут, получив две торпеды и разломившись в штормовом океане на три части, поэтому вряд ли найдут еще кого- ни будь- все были внизу прячась от непогоды. С этим судном все было не так уж просто- появилась у него в голове неожиданная мысль- почему его гибелью так заинтересовался Sickret Servis, ведь корабли топят чуть ли не каждый день? Среди матросов, впрочем, ходили слухи, что в порту, ночью перед отплытием, на него что- то грузили с большой охраной. Болтали также о каком- то новом оружие и экспериментах проводившихся где- то в Филадельфии, но кто знает чего только не выдумают пьяные матросы со скуки…..

Доктор снова вернулся мыслями к телу человека лежащему перед ним. Он раздраженно посмотрел на стол стоящий в углу каюты перед иллюминатором, на столе с укором белели листы бумаги разбросанные в беспорядке при качке, и на этих листах ему скоро предстояло писать отчет. Но что же написать в нем и сказать этому настырному английскому капитанишке? Что пленного подводника убили в совокупности холод, отравление нефтепродуктами, а главное глубокая сквозная рана в левом плече выходящая на спину. И доктор мог поклястса своей двадцатитрехлетней практикой полицейского хирурга в Квебеке, что такую рану можно нанести только колюще- рубящим оружием большой длинны, да еще и дьявольски заточенному, судя по поврежденным тканям. Он просто не мог себе представить чтоб такую рану смогли нанести осколки снарядов или обломки корпуса - такие ранения он видел часто и спутать их с чем- то другим не смог, если бы и захотел. В этом и заключалась главная проблема составления отчета, - эта странная рана…. Кто все таки убил немецкого подводника посреди Атлантики длинным и вероятно острым как бритва ….мечем?! Но он тут же отдернул себя - идет вторая мировая, а не какая- то столетняя война. И все таки вопрос так и оставался висеть в воздухе - пронеслось устало у доктора в голове - пусть на него ищет ответ хоть этот английский капитан за дверью, а он пойдет сейчас спать и катись все эти загадки вместе с чертовой войной куда подальше. Но в глубине сознания доктора шевельнулось что- то знакомое, с чем он недавно имел дело, это заставившее его подойти к столу с бумагами и достать, с книжной полки намертво прикрученной к переборке, потрепанную книгу, - одну из нескольких книг взятых им в казавшееся поначалу таким скучным плавание. Это была история Скандинавии в сагах. Пальцы сами автоматически пролистали полу прочитанную книгу и остановились в нужном месте:

Сага о ярле Харальде и тролле. Я Торольв - сын Оттора из Асгардхафна, что в Айсланде. Зовут меня теперь безруким скальдом, но раньше ходил я наравне со всеми в дальние викинги и звали меня Торольв быстрая секира. В последнем же викинге, в котором потерял я свою правую руку вместе с секирой, был я с ярлом Харальдом - которого зовут еще убийцей троллей. Слушайте же сагу старого скальда, будущие воины и может быть, если будет на то воля Одина, и на ваших шлемах появятся рога:

Харальд ярл в поход собирал своих самых верных людей. Харальд ярл дружине сказал: "С вами я непобедим!". Дружина кричала, мечами стучала, привлекая вниманье богов. И каждый был рослым, синеглазым и светловолосым, и шлемы у всех без рогов. И был в этот год удачным наш поход - добычи мы много нашли. Но ярл не вернулся домой. Как только мы вышли из фьорда троллинные черные морды полезли на нас из воды. Тролля встретить - плохая примета, мы с детства все знаем прекрасно об этом, но ярл повернуть не хотел. Ярл крикнул лишь: Один! Смотри же на это! Сейчас я врага порублю на котлеты! Взмахнул ярл мечем и за борт свалился тюком. Бурлила вода, и пена кипела- то Харальд наш с троллем сражался умело. Когда же вода наконец улеглась, ни тролля, ни ярла не видно ни стало. Теперь лишь ярлов драккар, о славе его поминает и черного тролля того голова с его носа угрюмо на волны взирает.

Ночь. Ледяные темно зеленые волны бешено обрушивались на патрулирующею свой район северо - западнее Исландии субмарину Кригсмарине класса VllС. В отблесках редких вспышек молний ее трудно было заметить, покрашенный темно зелеными разводами длинный, узкий корпус, то вскарабкивался на самый гребень огромного вала, то как с катапульты обрушивался в темную бездну между громадными волнами. Трудно было даже представить что кто- ни будь в такую погоду мог находится на верхнем мостике, если даже в узких, сырых и душных отсеках лодки сейчас было невыносимо не то что ходить, а даже сидеть на одном месте не соскальзывая. Все что не было закреплено уже давно разбилось, как- то посуда на камбузе или нос неосторожного матроса. Но все же на мостике находились люди: трое в черных штормовках, привязанные ремнями к поручням, чтобы не быть унесенными накатывающими волнами, в капюшонах завязанных по самые глаза, но даже так горькие, соленые волны находили самые маленькие щели в одежде, показывая людям тщетность усилий. Время от времени то один то другой прикладывал бинокль к глазам, пытаясь разглядеть что - нибудь напоминающее добычу или опасность в виде военного корабля - других альтернатив при встрече сейчас у них не было.

Стоявший слева судорожно вцепившись в поручни высокий и худой как щепка гардемарин Кляйн прокричал стараясь пересилить грохот волн и завывание ветра:

- Чертова погода и зачем мы только всплыли, можно было переждать этот кошмар внизу! - ни к кому конкретно не обращаясь закончил он.

Двое других, снисходительно переглянулись, также как и молодой гардемарин, они были привязаны ремнями к поручням рубки - быть смытым за борт в такую погоду верная смерть. Оба морских волка имели уже не один поход за плечами, а гардемарин пришел на субмарину после окончания академии и это был его первый поход. Он еще думал что то, что написано в учебниках сущая правда от которой нельзя отступиться, но после пары походов вся шелуха с таких знаний сама собой обсыпится и останется только то, что нужно для выживания и выполнения поставленных задач. Но вряд ли он доживет до этого - подумал старпом Хайне и прервав свои мысли он ответил гардемарину.

-Командир получил шифровку час назад когда ты еще не заступил на вахту, - прокричал он стараясь пересилить рев ветра - вроде, как ожидается конвой , а в такую погоду под перископом можно увидеть только Нептуна с его русалками…..

Третий стоявший справа высокий, широкоплечий старшина Стайнер стоял вцепившись одной рукой в поручни, а другой держа бинокль пытаясь время от времени, когда субмарина вскарабкивалась на гребень волны что нибудь разглядеть за пеленой брызг и порывов дождя, чередовавшихся с дикими вспышками зазубренных словно диковинные светящиеся растения молний. Взглянув еще раз в окуляры цейсовского бинокля, он обратился к старпому Хайне:

-Хенрихь свяжись с центральным постом может у них есть новости ?!- тот наклонился к переговорному устройству вмонтированному в бортик, закричал перекрикивая грохот шторма:

-Дозорная вахта вызывает мостик, ответьте - тут их снова накрыло огромной волной и старпом говоривший в этот момент глотнул холодной, жгуче соленой океанской воды, начал ругаясь ее выплевывать, тут им ответили, из ГУ глухо донеслось:

-Вахта слышим вас. Что случилось ?- лениво и спокойно ответил голос вахтенного офицера, и можно было представить себе как тощий и белобрысый Ганс Лемке, несший сейчас вахту внизу, сидел там в темноте и пил пытаясь не пролить налитое на самое донышко крепкое черное кофе.

-Что нового Ханс и почему так долго не отвечал ?- все трое переглянулись, у всех видимо промелькнули одни и те же мысли - просто здоровая зависть, подумал он - они тут промокшие до нитки, на всех ветрах, и чертов шторм окунает их каждую минуту по самые макушки в пенящийся взбесившийся океан, другие же сорок пять человек сейчас спят или выполняют свою работу в тепле и относительной сухости.

-Ничего нового - глухо донеслось из ПУ- Исходные данные те же, конвой с западного направления, как раз по нашему курсу, приблизительно десяток грузовых судов под прикрытием наших старых знакомых церштореров. Точное количество как всегда неизвестно - и помедлив пару секунд добавил - Не злитесь там еще пол часа и вас сменят.

Эта новость заметно подбодрила всех. Переждать еще всего пол часа и можно будет снова насладиться такими приятными мелочами как сухое белье и ароматное горячее кофе внизу, а на этой чертовой заливаемой волнами рубке будут стоять другие и несомненно думать примерно о том же что и они сейчас. Субмарина в очередной раз провалилась между двумя огромными волнами и снова как десятки раз за последние два с половиной часа вахты, принялась упрямо карабкаться на верхушку увенчанной белоснежной пеной волны. Пена на гребне казалась кроваво - красной в отблесках вспышек кровавых зазубренных молний. Старшина Штайнер глядя на это потрясающее зрелище мечущихся кроваво - красных волн, подумал, оно в принципе и верно если прикинуть сколько людей за последние два с небольшим года совершили в местных водах заплыв на длинную дистанцию без финиша…. Да уж плохие мысли старшина пронеслось в голове - не стоит об этом думать… Но внутренний голос навязчиво продолжал. Вспомни сколько парней из твоего выпуска школы подводников Kriegsmariene в Киле еще плавают и дышат, а не только плавают где ни будь возле Шотландии, Исландии или в Бискайском заливе….. Разозлившись на себя еще больше за такие выводящие из шаткого нервного равновесия мысли он сжал до боли ледяные поручни рубки. Девять походов и не одной царапины, что еще надо? Откуда берутся такие мысли? Но тут же в голове снова всплыла каверзная мысль - ответ: на субмарине царапин не бывает - глубинная бомба или снаряд расторопного сторожевика и все…..

Неожиданно его размышления прервал восторженный крик гардемарина:

-Там левее, мне показалось, я увидел между волнами вспышку…

Все трое принялись усиленно всматриваться в направление, которое указал гардемарин и через пару минут, в момент, когда субмарина в очередной раз вскарабкалась на одну из огромных волн, они одновременно разглядели вспышки сигнального прожектора отбивающего серии сигналов. До выдавшей себя, понадеявшись на шторм, цели было всего около мили с небольшим.

Старпом тут же связался с мостиком:

-Левее на десять часов обнаружены огни, расстояние миля - полторы, количество состав судов определить пока не удалось.

Снизу по ПУ донесся еле слышный ответ:

-Даем полный ход на дизелях в сторону предполагаемой цели. Продолжайте наблюдение.

Световой сигнал также неожиданно исчез, как и появился, и снова началось всматривание в темноту до боли и рези в глазах. Старпом вдавил окуляры бинокля до боли в глазницы, и на мгновение ему показалось, что он видит какое- то маленькое суденышко, да еще невиданное дело под парусом, мчащимся белой птицей в порывах ветра. Но все исчезло, словно фата- моргана, стоило ему на миг отвести взгляд. А  еще через несколько секунд, сквозь разрывы в косом срывающемся дожде, стали появляться множество затемненных силуэтов кораблей шедших в плотном конвое. И субмарина была уже почти среди них. В таком бушующем, штормовом океане суда охранения не могли выполнять свою работу почти ничего не видя, а низкий корпус субмарины в шторм сливался с темными волнами накатывающими на конвой со всех сторон. Хайне поднял к глазам бинокль сливаясь с ним, как показалось бы со стороны. Его сразу целиком и полностью захватила опасная, знакомая до привкуса крови на губах охота. Охота на человека. Отняв от глаз окуляры бинокля и наклонившись, он начал сосредоточенно говорить в ПУ:

-Аппараты 1-5 приготовиться !- пауза - Средний ход вперед.

Целью были два ближайших судна – одно огромное вероятно танкер шло всего метрах в восьмистах от них, вторая цель сухогруз шедший в кильватере танкера, судя по силуэту - довольно современный. Старпому больше не нужен был бинокль - все цели были совсем рядом, освещаемые время от времени вспышками молний. Повернувшись к своим спутникам, он сказал ухмыльнувшись:

-Сначала эти двое, а потом займемся остальными в центре ордера - и кивнув в сторону танкера добавил оскалив плотоядно блеснувшие зубы - будет светлее - и снова склонился к ПУ:

-Цель один скорость 14 узлов, цель два тоже четырнадцать. Расстояние 800-900 метров. В обе цели по две торпеды. Пли!

Через мгновение субмарина еле заметно вздрогнула, затем немного довернув нос в сторону второй цели, еще раз корпус пронзила короткая вибрация вырывающихся на волю торпед. После выхода торпед субмарина сразу же поменяла курс и увеличила скорость, чтобы скрыться после взрывов укажущих их место блуждающим где- то в темноте кораблям охранения. Погрузиться в такую погоду – значит потерять добычу, но другие охотники были так же как и они уведомлены о конвое и где то в темноте к конвою подкрадывались остальные субмарины волчьей стаи готовя свои металлические клыки. Они стянутся и будут пытаться каждая со своей стороны вырвать из стада испуганных кораблей кусок пожирнее, чтобы на рейде базы вывесить напоказ красные флажки, указывающие потопленный тоннаж – словно отрубленные головы врагов. Обидно было потерять такую лакомую, еще совсем не испуганную добычу, не успевшую свиться в колючее кольцо из судов охранения. Если им повезет, то скоро суда охранения не будут знать в какую сторону бросаться - охотиться за противником или спасать тонущие команды с торпедированных судов. Прошло пятнадцать секунд и в лодке услышали двух торпед, слившихся в один мощный взрыв, а трое сверху на боевой рубке буквально ослепли от взлетевшего на воздух танкера, который после попадания торпед превратился в огромный жаркий костер разливающийся по бешено молотящим об него океанским волнам. На фоне такого фейерверка почти незамеченными прошли попадания в сухогруз и тот начал раскалываться на две части в районе трубы, куда попала одна из торпед. Результаты попаданий было прекрасно видно с поднятой над водой рубки - скрипы и стоны разрываемого на куски метала, рев бешено рвущегося в небеса пламени, освобожденного из отсеков танкера тротиловыми копьями торпед. Казалось корабли умирали каждый по своему, как и люди разделившие с ними судьбу. Три пары глаз всматривались в эти картины разрушения и гибели людей, каждый по своему - двое почти равнодушно - скучающе, они привыкли видеть гибель людей от своих рук, только на лице молодого гардемарина можно было прочитать какие - то человеческие эмоции. Но вскоре и то человеческое, что все еще осталось уйдет, запрячется в самые глубины мозга, если совсем не отомрет за ненадобностью, оставив место только стремлению выжить и выполнить очередной варварский приказ уничтожить как можно больше себе подобных. Но пока еще на молодом лице отражались человеческие чувства - страх, сострадание и боль от сознания того, что в том, что творится за бортом был причастен и он тоже. Невдалеке плавали, подхваченные волнами, горящие облепленные мазутом факелы в спасательных жилетах, а немного дальше за кормой пылающего танкера разламывается на крушащих его волнах теплоход, с него падают в отблесках пламени пытающиеся спастись фигурки людей, с такого расстояния кажущиеся игрушечными, не настоящими. Даже бешенный натиск шторма трепавшего океан вторые сутки, вроде бы поутих, оцепенел, ошеломленный происходящим на его поверхности.

Неожиданно рядом вырос белый гриб взрыва, звук разрыва показался просто легким хлопком, заглушенный штормом и ревом пламени на пылающем танкере. Сразу затем из тьмы бушующего океана вырос острый серебристо - белый луч прожектора, принявшийся шарить по разяреным волнам в поисках противника. Сам корабль был еще скрыт среди темноты.

Субмарина дернулась в сторону следуя указаниям с мостика, стараясь ускользнуть и продолжить атаку на другие суда конвоя, смешавшись с ними. Но через мгновение белый луч, ослепив стоявших на мостике людей, выхватил корпус субмарины из темноты. И тут же раздались сразу два глухих разрыва по правому борту. Соленые брызги растерзанных взрывами волн обрушились на палубу субмарины. А в близком мраке заблестели новые вспышки выстрелов. Старшина Штайнер успел только подумать, что охотник обнаруживший их слишком близко и перешел на беглый огонь….

Субмарина еще раз дернулась всем своим стальным телом, напрягая изо всех сил свои дизельные мускулы - стараясь ускользнуть в спасительную темноту и тут 105мм снаряд бакового орудия сторожевика «Ки- Вест», пробил закаленную круповскую сталь рубки и разорвался глубоко внутри корпуса. Рубка лодки раскрылась лепестками метала, словно железный цветок опаливший свою сердцевину огненными лепестками. Троих дозорных швырнуло с мостика далеко в бушующий океан. Через мгновение еще пара снарядов вгрызлись в корпус, разодрав его на две части. Из разбитых топливных баков выплеснулись в океан жирные потоки мазута, крася нефтяными разводами темные волны.

Один из попавших в воду с трудом вынырнул и попытался оглядеться, но тут его снова накрыло волной. Бешено загребая руками он пытался добраться до поверхности плыл сквозь чернильную воду подсвеченную с поверхности заревом пожара и вспышками метавшихся по поверхности лучей прожекторов. По ушам били близкие разрывы снарядов все еще кромсавших волны вокруг. Выплыв, наконец, на поверхность человек с жадностью вдохнул пустыми легкими воздух. Огляделся вокруг, слезящимися от горько - соленой океанской воды глазами. Вокруг бушевали огромные волны, казавшиеся еще больше если качаешься на них сам, а не смотришь на них стоя на мостике корабля. Других спасшихся видно не было, но вокруг на поверхности повсюду насколько хватало взора темнело раздираемое волнами пятно мазута в котором он и плавал сейчас. Зарево от пылающего танкера озаряло красными всполохами пожара картину недавней схватки. Невдалеке издавая протяжные стоны рвущегося метала, медленно переламываясь пополам, тонула вторая жертва субмарины. Всполохи прожектора исчезли - охотник сделал свое дело и вынырнул в кругу света от пожара, разрезая острым носом пенящиеся волны. Корабль осторожно подбирался к месту схватки, видимо надеясь кого - ни будь подобрать. Человек с трудом держался на воде, намокшая одежда тянула вниз, но сил скинуть ее в ледяном бушующем океане не осталось. Краем глаза он равнодушно заметил невдалеке от себя еще чью то голову, словно мяч то появляющуюся, то исчезавшую среди накатывающихся со всех сторон хищных, огромных волн. И одна из них накрыла его огромным гребнем, пузырящимся на самом гребне розоватой в отблесках пожаров пеной. Его ударило тяжестью воды обрушившейся сверху и швырнуло в темноту бездну раскинувшейся прямо под его ногами на многие мили вглубь.

В это же мгновение на тонущем, полупогруженном, разбитом торпедами теплоходе глубоко в трюме что- то взорвалось, выгнув и разворотив палубу и шпангоуты в носовой части. От корабля, постепенно затухая, прокатилось зеленоватое свечение, подсвечивая бледным сиянием впадины между волнами. Слабое затухающее свеченье на мгновенье коснулось тонущего. Прикосновенье осязаемого - теплой зеленой волны света вывела его из оцепенения и сковывающих ледяными оковами цепей холода, он принялся из последних сил грести на поверхность. Что- то почти незаметно изменилось вокруг, вода не казалась уже такой холодной, а самое главное было заметно светлее чем мгновение назад. Но все это мало заботило вынырнувшего человека, полумертвого от усталости, почерневшего от мазута, и только где то в глубине сознания опустошенного яростной, безнадежной борьбой за выживание шевельнулось слабое чувство удивления- вокруг простиралось безмолвная зеркально- гладкая поверхность океана накрытая сверху словно саванном густым зеленоватым туманом . Вокруг не было и следа бушевавшего шторма и взрывов снарядов смешанных с воем корабельных сирен. Человек стал искать глазами что либо сулившее ему спасение, сейчас ему было все равно что, хоть тот же охотник потопивший его субмарину- ему яростно хотелось жить, так как еще никогда в жизни. Повернув голову левее себя он неожиданно увидел как из пелены тумана в его сторону направляется какое- то судно, еле различимое в молочной взвеси накрывшей непроницаемой пеленой все вокруг начиная с двадцати метров. Впереди как раз между судном и ним плавал еще кто то из спасшихся. Своими воспаленными от соленой воды и мазута глазами он увидел как человек плавающий впереди слабо помахал рукой призывая судно. Он тоже поднял руку и призывно замахал кораблю. Попутно заметил, что рука кажется эбэново черной от въевшегося мазута, да и лицо вероятно выглядело не лучше. Он попытался позвать на помощь, крикнуть, но из горла вырвался лишь сдавленный клокочущий рев.

Корабль вышел из марева тумана и на веслах, это оказалась большая шлюпка, продолжала идти к ближайшему из спасшихся. Шлюпка замедлившись закрыла на мгновенье ближнего спасшегося бортом, и через мгновенье снова синхронно взмахнула десятком длинных весел продолжила путь теперь уже к нему. С трудом держась на воде человек только сейчас, увидев помощь все равно в лице кого, начал осознавать случившееся, и то чем это могло для него закончится. Во всем теле появилась тупая боль, тело саднило от падения в воду, уши были забиты словно ватой - близкие разрывы снарядов плачевны для барабанных перепонок. Шлюпка подходила все ближе, режа острым носом прозрачную тихую воду как стекло. Человек с трудом разглядел людей стоящих на носу, возле какого- то возвышения. Шлюпка быстро приближалась, равномерно вскидывая весла, словно режущие неподвижную поверхность воды. Он попытался протереть режущие, слезящиеся глаза, но боль только усилилась, а когда поднял взгляд снова нос кораблика нависал над ним. Возвышение на носу оказалось вырезанной из дерева раскрашенной головой чудовищного монстра раскрывшего клыкастую пасть в грозном оскале, а сам корабль грязной деревянной посудиной с торчащей посредине голой мачтой. Шлюпка проскользила еще немного и резко остановилась, вспенив воду поставленными ребром веслами. Поднятая волна приподняла человека, и он вцепился в одно из оказавшихся поблизости весел. Тут же через борт перегнулись несколько бородатых мужчин, заросших по самые глаза неухоженными волосами мгновенно подтянувших его к поручням. Одеты они были в подобия плащей из грубой материи и от всех разило запахами неделями немытых тел. Он видел пока всего четверых, - остальные пока были скрыты бортом. Человек даже не успел удивится странному виду своих спасителей. Воспаленный мозг почти отключился, сохраняя сознание колебаться на грани между темной бездной забытья призывно зовущей его и болезненным, смертельно- страшной реальностью. Сквозь пелену контузии он услышал их резкую, незнакомую, гортанную речь. Ему что- то говорили, но выражения их лиц были свирепы, и поднимать его на палубу не спешили – он так и висел, вцепившись в шершавые поручни борта. Один из бородачей нагнулся и поднял что- то круглое в вытянутой руке, с него падали крупные красные капли, падавшие на покатый борт, оставляя ярко красные дорожки на светлом дереве корабля. Его грубо схватили за ворот разодранной ветровки, и подтянули выше к борту. Пелена застлавшая глаза от толчка немного рассеялась, и он смог разглядеть своих спасителей и круглый предмет, который держал перед ним один из бородачей. Круглый предмет оказался отрубленной головой, кровь все еще сочилась из разрубленных артерий, рот застыл в немом крике ужаса, кожа была в пятнах мазута и казалась черной как смоль, широко открытые глаза закатились, выпятив мертвые белки……Но все же он узнал это обезображенное смертью лицо. Кляйн - молодой гардемарин несший вахту вместе с ним.

Сбоку что-то заскрежетало и он увидел как один из стоящих вокруг него, одетый более опрятно, медленно достал из складок плаща украшенный золотом меч, и холодно сверкнувший в лучах восходящего солнца. Бородач медленно двинулся к нему и подняв голову к небу скрытому зеленоватым туманом, закричал что- то вверх сквозь зло перекошенный оскал рта и двинулся к нему. Он понял и попытался освободиться от все еще державшего его за ворот воина, который внезапно выхватил из - за спины огромную секиру и замахнулся ей над головой. Внезапно все они застыли, услышав из зыбкого марева обволакивающего со всех сторон корабль, низкий режущий слух вой сирены, непрекращающийся, заставляющий дрожать колени и учащаться сердцебиение. Где- то в стороне раздались несколько глухих ударов, как будто кто- то огромный, хэкая от натуги, рубил огромной секирой деревья. Но низкий свист секиры закончился не треском рассекаемого дерева, а громом упавшим возле самого борта и взметнувшимся в небо фонтанами пенной воды впившейся в палубу драккара вместе с сотнями острых железных ос. В сознании старпома Хайне застыло все, на мгновенье прижав его тело взрывной волной к пахнущим свежим деревом бортам, запечатлев происходящее вокруг,. Державший его рыжий детиная с топором упал на палубу дико ревя и схватившись за фонтанирующую кровью руку, срубленную осколком у самого локтя. Секира же с накрепко вцепившимися в нее пальцами упала за борт, разминувшись с головой старпома всего на пару сантиметров. Сотни осколков вгрызались с чавкающим звуком в деревянные борта, и калеча людей. Воин с мечем, выйдя из ступора кинулся к нему и вцепился в руку пытаясь вытащить его наверх. Выпустив из рук перила борта за которые он цеплялся, старпом ударил воина кулаком в лицо. Хватка того немного ослабла, и он попытался оттолкнуть его, но тут его левое плечо обжог резкий удар и они вместе упали за борт. По плечу старпома заструилось липкое тепло, которое тут же смыло ледяным холодом воды, в которую он упал. Не в силах плыть он погружался все глубже и глубже в прозрачную, холодную воду скрываясь в красных клубах своей крови кружившейся вокруг в безсмысленых узорах. Сквозь кристально чистую воду вверху виднелся темный силуэт драккара с опущенными в воду веслами. Внезапно волна зеленного сияния, пришедшая из глубины окутала его своим фосфоресцирующим светом, снова унося прочь, - назад в знакомый ему мир……..