ТАЙНОЕ ПЛЕМЯ

После объединения всех народов в единое общество, когда главой единого Правительства стал Апиллей Алук, провозгласивший Всеобщую Свободу, на планете наступил хаос. Отдельные силы противостояли этому, пытаясь довести до сознания людей, что вседозволенность приведет только лишь к вырождению человеческой расы, но эти призывы тонули во всеобщем вопле радости обезумевшей толпы. Большинство потому называется большинством, что имеет численное преимущество и, соответственно, может подавить меньшинство, а вместе с ним и здравый смысл, присущий по обыкновению именно меньшинству.

Что ж, во все времена желание большинства – закон.

Год 326 Эры Всеобщей Свободы

 – Слыхали, вчера поймали одного из ЭТИХ. – Человек мотнул головой в сторону. – Ну, скажу я вам, была потеха! Сначала его раздели догола и изваляли в грязи. А грязь-то была не простая, с этим, как его называют… Тьфу, дьявольщина, забыл! – он хлопнул себя ладонью по лбу, расплескивая пенящееся в кружке пиво. – Ах, черт! О, вспомнил! Этот… Клей! Ну, ясное дело, на солнышке все это на НЕМ высохло да и приклеилось. ЭТОТ орет, дергается, а оторвать от себя ничего не может. Ха-ха! Крепкий клей попался, да еще и жгучий наверное. Уж вы бы видели как ЭТОТ корчился!

Человек захохотал. Затем отхлебнул из кружки и с довольным выражением лица продолжил:

– А потом ему в зад вставили кол. Вставлял сам Кривой Радин, а уж он-то в этом деле толк знает.

Слушатели одобрительно закивали, подтверждая, что Кривой Радин ни за что не упустит случая попрактиковаться в своем любимом деле – насаживании на кол.

– Да… – рассказчик рыгнул. – Так ОН до самого вечера и корчился на колу, как пришпиленный жук. Уж потом-то издох конечно. Но Кривой поставил новый рекорд. Так долго протянуть… Да… До самого вечера шевелился, а уж потом-то затих.

Он снова отхлебнул из кружки и его кучерявая нечесаная борода и усы покрылись пивной пеной.

Шум в кабаке перекрыл чей-то громкий возглас.

– За нашего любимого президента – Ротвика Четвертого!

Все, кто сидел, вскочили и послышались пьяные крики.

– За Ротвика! За президента! За Свободу!

Толпа возбужденно и радостно загудела, заиграла музыка, пьянь пустилась в пляс.

– И пр-равильно! – икнув и с трудом выговаривая слова, сказал один из сидящих за столом, пытаясь сфокусировать взгляд уже мутных глаз на рассказчике. – Эт-ти п-предатели… Во всем виноваты. Я тебе, Бряга, так скажу…

Он опустил голову, помотал ею и снова поднял.

– Я т-тебе так скажу, эт-ти умники спрятали в своих норах все т-то, что мы, – он стукнул себя в грудь кулаком, – трудовые люди, веками строили и изобретали. Эт-то мы все придумали, а ОНИ, – он поднял указательный палец, – забрали все себе.

– Ты прав, брат Абасс, – сказал Бряга Бородач. – ОНИ все забрали у нас. Но придет время, когда мы доберемся до НИХ! И всех посадим на кол. На кол, брат, как жуков… А самого главного ИХНЕГО…

Он замялся, пытаясь придумать самую мучительную казнь, но, видимо, ничего не придумав, сделал злое лицо.

– Тоже посадим на кол!

И, довольный своей находчивостью, он громко заржал, похлопывая себя ладонью по раздувшемуся от пива животу. Остальные тоже довольно засмеялись.

– Это ты точно сказал, Бряга, мы ИХ всех переловим и посадим на кол, – обнажая в ухмылке два ряда крупных желтых, похожих на кукурузные зерна, зубов, сказал третий. – Но лучше мы заставим ИХ работать на нас. Хватит нам уже ждать, пора зажить настоящей жизнью! ИМ же нашей Свободы не надо, так пусть работают! А то чего это я должен за них вкалывать? Пусть они… ИМ все равно делать нечего. Сидят по своим норам, нас объедают. Я слышал, что где-то недалеко от города нашли ИХНЮЮ нору и скоро будет облава. Я думаю, наловят ИХ целую кучу. Вот тогда повеселимся от души. А то Свобода есть, а веселья не хватает. Посадим их на цепь и заставим дерьмо с улицы убирать руками! Во, где будет весело.

Бряга искренне обрадовался такой перспективе удовлетворения накопившейся ненависти и одновременно нового развлечения. Он похлопал сказавшего это, обладавшего очень высоким ростом, звали которого почему-то Длинный Нос, хотя нос у него был самый обыкновенный, по плечу и, откинувшись на спинку стула, поглаживая себя по вздутому животу, сказал:

– Ага, здорово придумано, Нос. Именно руками. Чтобы знали свое место и не были умниками. Ишь! Порядка ИМ не хватает! Ограничить нашу Свободу хотят! Да я за свою Свободу… С чего это я должен кого-то спрашивать, что мне делать? Да не бывать этому! – с каждым словом Бряга распалялся все больше. – Свобода на то и Свобода, чтобы каждый делал то, чего ему охота делать. А пусть кто-нибудь попробует сунуться поперек моих дел, так я на него быстро тайняков наведу. У меня среди них большие связи. Я любого прищучу.

И он ткнул указательным пальцем в грязный, покрытый многочисленными пятнами, стол, видимо пытаясь показать как именно он будет «прищучивать» любого.

К этому времени Абасс уже пристроил потяжелевшую от хмеля голову на край стола и ничего не слышал, изредка шевеля губами и пуская слюни, которые, надо сказать, стекали у него по щеке и собирались на столе небольшой лужицей. Длинный Нос же, услышав про тайняков, сразу заскучал и взгляд его стал довольно унылым. Воспоминание о тайняках наводило на него жуткую тоску, но высказать свое отношение к ним Нос не решился. Вместо этого он сделал большой глоток из своей кружки и, затягивая время, сделал вид будто смакует пиво, мучительно придумывая как бы сменить тему.

– Ээх, хорошо когда Свобода, – придав голосу максимум искренности, утирая с губ пену, сказал Длинный Нос. – Лучше и придумать нельзя. Вот раньше… Тогда еще… До нашей Свободы. Разве мог достойный человек себе позволить толком отдохнуть? Не мог. Всякие там правила… Чего там еще у них было?

Он сморщился, как бы припоминая что-то, махнул рукой и продолжил.

– Не мог он и все тут. А теперь я спокойно отдыхаю и наслаждаюсь Свободой. И никто не может мне сказать, что я что-то делаю не так. Что хочу, то и делаю! – и настроение его явно начало улучшаться.

– Да, Длинный Нос, ничего не скажешь, Свобода есть Свобода.

– Ага, – улыбнулся Нос. – Вот мне сейчас надо… Да… Так я сейчас вернусь.

Длинный Нос с трудом поднялся и, пошатываясь, направился к выходу. Открыв обе половинки двустворчатой двери, он остановился и, расстегнув штаны, начал справлять нужду прямо на пороге. Старые, некрашеные доски мгновенно потемнели, впитывая жидкость. Нос почувствовал облегчение. Ему нравился вид растекающейся лужи.

Никто из присутствующих не обратил внимания на его манипуляции. А даже если бы и обратил, что ж, каждый делает, что хочет и как хочет. Свобода для каждого.

Ночь подействовала на Носа освежающе, дыхнув ему в лицо прохладным летним ветерком. Он глубоко вздохнул, застегнул штаны и, почувствовав в себе силы для еще одной кружки пива, вернулся назад к Бряге.

Абасса за столом уже не было. Он валялся тут же на полу. А стул, на котором тот сидел, пытался забрать какой-то забулдыга.

– Оставь стул там, где он стоит! – заревел Бряга.

Мужичок ничего не ответил, но и стул не выпустил из рук.

– Оставь, я тебе говорю!

Бряга вскочил, нависнув всей своей тушей над тщедушным мужичонкой. Тот поднял на Брягу жалобный взгляд и вцепился в стул обеими руками.

– На! Получи! – Брягя с размаху врезал мужичку кулаком в ухо.

Тот отлетел вместе со стулом и упал на пол. Бряга подскочил к лежащему и со всего маху начал опускать свои огромные кулачищи на голову того.

– На тебе стул! – с каждым ударом приговаривал остервеневший Бряга Бородач. – На тебе!

Некоторые из посетителей обернулись на крики Бородача, но никто даже не шевельнулся, чтобы вмешаться. Дело было обычное. Подобное развлечение происходило здесь каждый день и никого уже не привлекало. Да и ввязываться не в свое дело было не принято. Сами разберутся.

Когда окровавленный мужичок перестал шевелиться и реагировать на удары Бряги Бородача, тот тяжело пыхтя поднялся с колен и, ухватив стул, поставил его обратно к столу.

– Вот так-то, – победоносно крякнул он, упав задом на свое место, утирая обильный пот с раскрасневшегося, словно репа, лица. – Вот мое Свободное право. И я доказал его.

Он потряс огромными кулачищами и воскликнул:

– Нет лучшего права, чем право собственной силы!

Длинный Нос осклабился.

– Здорово ты его отделал, Бряга. Жаль, что мне не оставил, я бы тоже с удовольствием приложился.

– Ничего, Нос, успеешь еще.

Нос вдруг, пересиливая себя, понизив голос и наклонившись к Бородачу, спросил:

– Скажи Бряга, а к тебе тайняки никогда не приставали?

Глаза Бряги приняли слегка удивленное выражение.

– Ко мне? Да ты что, Нос? – Бородач поднял кулак к глазам Длинного Носа и крепко сжал его. – Да они у меня вот где все. Пусть только попробуют сунуться. Я с ихним шефом за одним столом пью-гуляю.

Бряга опустил кулак и отхлебнул из кружки.

– Пытались как-то двое сунуться, так я шефу только подмигнул и сейчас они знаешь где?

– Где?

– Собирают пустые банки на улицах, – он захохотал.

– Ты серьезно? – ошеломленно спросил Нос.

– Еще бы! У меня с ихним шефом свои дела.

– Ну… – голос Носа неуверенно задрожал. – Ну, а если вдруг у них шеф поменяется?

– Да ты чего? Он знаешь кто? Чтобы его сменить, надо сначала ТАМ, – Бряга многозначительно ткнул пальцем вверх, – кое-кого поменять. Потому как шеф наших тайняков приходится родственником самому…

Бряга не уточнил кому именно, но многозначительно продолжил.

– А тот женился на дочери троюродного брата самого президента! Понял, дурак? Так что меня не то, что тайняк, даже сам Верховный Судья не тронет.

Длинный Нос аж скривился от зависти и от осознания собственной ничтожности перед Брягой Бородачом.

– Скажи, Бряга, а почему мы до сих пор не можем ИХ всех переловить? – спросил Нос.

– Ты про умников?

Длинный Нос утвердительно кивнул.

– Да потому, что плохо ловим. Уж я-то на своем веку многого понаслушался. Да и отец кое-что рассказал. А ему дед. А деду его отец. Это у нас по семейной линии передается. Мой далекий предок лично участвовал в борьбе за объявление Всеобщей Свободы.

Длинный Нос нетерпеливо заерзал.

– Расскажи, Бряга. Ты знаешь как это было?

– Да уж кое-что знаю, – он горделиво ухмыльнулся.

– Расскажи! – так и загорелись глаза Носа.

– Когда пришел к власти наш первый свободный президент Ротвик Первый, он раскрыл людям всю правду. Оказалось, что до этого все правительство нас обманывало. Сами жили как боги, купались в роскоши, а люди страдали. Они попросту обкрадывали всех. Но когда Ротвик занял первое кресло, все изменилось. Он все старое правительство и их приближенных попросту разогнал.

Нос ахнул.

– И не побоялся?

– А чего ему было бояться?

– Ну, того, что кто-нибудь мог бы его… Того… – Длинный Нос сделал едва заметный, но выразительный жест, проведя пальцами по горлу.

– Да ты что! Кто ж на такое мог пойти? За ним весь народ стоял. Ну… Кроме ЭТИХ, умников. Они-то и начали воду мутить, хотели его убрать, значит. А он не растерялся и к народу обратился. Вот, мол, как они противятся новой власти, хотят чтобы вас и дальше обкрадывали и чтобы вы все в рабов превратились. Правильные, вобщем, слова сказал. Правильные и понятные. И народ-то не дурак, понял, что умники хотят все к своим рукам прибрать. Вот. И встали все, кому не безразлично было будущее, на его защиту. Тогда-то умникам впервые дыхалку-то перекрыли. Знания, мол, должны быть на службе народу. Вот и поставили ИХ всех служить. И нечего ИМ в правительстве делать.

– Правильно, – вставил Нос.

– Ага. Значит, я и говорю, поставили ИХ служить народу. Вот тут-то ИХ настоящая сущность и вылезла на свет. ИМ говорят, у нас плохо то-то и то-то, работайте лучше, а ОНИ, мол, сами виноваты, не так надо делать, а вот эдак. Ну, а наши-то, не дураки, сразу саботаж учуяли. В общем, заставили умников делать так, как нам надо, а кто особенно сильно рот раскрывал, тех убирали потихоньку, чтобы остальным не повадно было.

– Так ИМ и надо, – снова вставил Длинный Нос.

– Эх, да только маловато контроля за ними было. Постепенно, незаметно куда-то ОНИ все поисчезали. И науки с собой забрали. Но Ротвик Первый, умнейший человек, чтобы никогда не смогли всякие прохиндеи даже близко подобраться к власти, объявил свой пост пожизненным и с правом передачи по наследству. Мол, я сына так воспитал, чтобы он всю жизнь только о народе думал. Вот. Ну, все сначала немного сомневались, за что их винить-то нельзя – времена были смутные и люди темные, но потом все правдой оказалось. Только о народе он всегда и думал. – Бряга хлебнул из кружки. – Как только занял сын Ротвика, пост президента, значит после безвременной кончины отца своего, был провозглашен он Апиллеем Алуком. И вот он-то и начал новую Эру Всеобщей Свободы.

– Да, это я знаю. Про Апиллея Алука мне рассказывали.

– Да?

– Но я не очень хорошо запомнил. Все время из головы все выскакивает.

– Ага, ну так умников, за ИХ предательство, провозгласили вне закона. И если ловили кого из НИХ, так уж сначала науки все выпытывали, а потом… – Бряга хлопнул ладонью по столу, будто прихлопывая муху. – И все тут. Пощады Апиллей никому из НИХ не давал.

– И правильно. За предательство только так и надо. – поддакнул Длинный Нос.

– За предательство перед народом. Опять же и Свободному народу лишнее развлечение.

Бородач снова отхлебнул пива и молча уставился, разглядывая открывающееся дно своей кружки.

– А знаешь, как ИХ можно засечь? – вдруг спросил Бряга.

– Кого? Тайняков? – не понял Длинный Нос.

Бородач поморщился.

– Каких там тайняков? ЭТИХ, которые против Свободы, умников.

– Ну, ка-ак… – растянул Нос. Ему очень не хотелось показывать свою неосведомленность в этом вопросе. – Ну…

– Ну, как, как? – настаивал Бряга.

– Ну…

– Эх, ты! Не знаешь. Сразу видно, что нет в тебе искреннего патриотизма! Вот из-за таких как ты, ЭТИ и пролезают еще в разные места, отравляя нам жизнь и ограничивая нашу Свободу. – Бородач зло стукнул кулаком по столу. – По зубам их вылавливать можно! По зубам!

– Как это? – оторопел Длинный Нос.

– А так это. Открываешь им пасть и смотришь на зубы.

– И что?

– Тьху! Да если зубы-то плохие, так это верный признак, что перед тобой один из умников.

– Это еще почему?

– А я и сам не знаю почему. Но это верный признак. Я когда в молодости занимался отловом ЭТИХ, так изучил ИХ повадки. ОНИ там у себя в норах за какими-то штуковинами светящимися сидят. Изучают. В этих штуковинах вся наука записана. Но вот в этих-то штуковинах как раз и вся загвоздка. Чего-то от них такое действует на умников. И чем дольше тот сидит перед штуковиной, тем хуже у него зубы.

Глаза Длинного Носа округлились.

– А это чего же такое может быть?

– Не знаю. Я до этих тонкостей не мастак. Только эти штуковины еще с прошлого времени остались. Еще до Всеобщей Свободы их придумали. Работают они от такой дряни… Забыл как называется-то… Вроде как икричество, что ли. Разбил я одну такую, думал себе забрать, полюбопытствовать, где там науки лежат. Да видно опередили меня умники и все науки успели уничтожить из этой штуки. – Бряга потупил взгляд. – Ага, значит, как треснул я дубиной по этой штуке, она и рассыпалась на куски. Глянул я, а внутри ничегошеньки и нету, только камешки квадратные на каких-то пластинках, веревки разноцветные да железки. Так что опередили меня умники… Ну, ничего, мы до НИХ до всех доберемся... И на цепи посадим. Цепей-то у нас на всех хватит.

Бряга вдруг подскочил, поднял над головой кружку с пивом и заревел на весь кабак:

– За Ротвика! За президента! За Свободу!

– За Свободу! – грянуло со всех сторон.

среда, 25 января 2012 г.