До начала второго матча полуфинала Лиги Чемпионов оставалось  несколько минут.

Я с  запасными игроками разминался на поле и чувствовал себя очень неуютно. Заполненный до отказа семидесятитысячный стадион давил на психику непрерывным ревом болельщиков соперника и черным цветом их клубных одежд. Я поискал глазами трибуну с нашими болельщиками. Две тысячи в белом, как седая прядка на темной шевелюре. На пределе слуха я уловил слова нашей песни. Капля в море. По привычке, я не прислушивался к пожеланиям болельщиков с ближних трибун. Они всегда однообразны и предсказуемо кровожадны.

Первый матч мы выиграли один - ноль. Дома. Положа руку на сердце, курьезно.

 Было это так. Соперники наши настолько имениты, что не имели права на  отступление от приказов тренера. Они играли уверенно первым номером. По количеству звезд на поле, команда соперника была вне конкуренции. Мы же, впервые в истории клуба пробились в полуфинал.  Не говоря уже о том, что несколько лет назад, наша страна получила право принимать Чемпионат Европы по футболу. И он уже был на носу – до первого свистка судьи оставался всего месяц. Вот такие два подарка. Естественно ажиотаж в футбольных кругах был неслыханным. Наш тренер, пытаясь успокоить игроков, не приказал, а просто попросил не рассыпаться и дать бой. Мы дома, и должны защитить свой дом, пусть он и имеет вид футбольного поля.

Игра была тяжелой и провокационной.  Любой фол с нашей стороны приводил к немедленной остановке игры, и нередко судья вынимал желтую карточку. Фолы соперников же судьей игнорировались. Возмущение  наших игроков росло и приводило к ошибкам в передачах. Театральные падения соперников, душераздирающие крики, грубые высказывания... Вспоминать тошно. В атаке у противника мало что получалось. Они великолепно держали центр поля и часто нападали, но  этого было недостаточно, чтобы сломить нас. Мы оборонялись и срывались на немногочисленные  скоростные контратаки. Наши хавбеки* терзали соперника,  вихрем влетая на чужую половину поля и внося смятение в ряды защитников... Однако толково ударить по воротам не получалось. Что ни говори, а класс и опыт были на стороне противника.

 Второй тайм уже подходил к концу, и мы, наконец, заработали первый угловой. Половина  наших игроков, уже висела на желтых карточках, потому на провокационные тычки, толчки и грубую игру  не велись. Боян ударил по мячу. Игроки,  в штрафной засуетились. Клубок тел, как кубики, брошенные неловкой рукой ребенка, распался на фрагменты. Черные и белые.

Меня оттеснили с выбранной позиции и врезали локтем в грудь. Я начал падать. Мяч летел прямо в штрафную.  Гренадеры защиты соперника обезопасили дальний угол ворот, вратарь вышел ближе к центру. У нас не было вариантов. Я упал, прекрасно понимая, что пенальти  за толчок  в штрафной судья вряд ли назначит.

Мое падение заставило немного сместиться вбок одного из защитников противника. Мяч  по нисходящей, летел именно к нему. Я судорожно дернулся, пытаясь встать или хотя бы выставить ногу. Но, явно не успевал. Позади защитника, маячил наш нападающий, Марко-малыш. Он понял, что выбрал неправильную позицию и начал его обходить.

Мяч неумолимо приближался.  Вперед и вхолостую прыгнули  как наши, так и соперники.  Я снова попытался  подняться. Защитник соперника, девяносто килограмм живого веса и двадцать миллионов евро трансферной стоимости*, отвел ногу, готовясь выбить мяч. От его улыбки у меня все внутри перевернулось. Он  четко видел то же, что и я.

И тут, перед ним выскочил Марко, упал на колени и подставил голову под мяч. Вратарь даже не дернулся.

 Гол!!!

 Защитник – звезда, вхолостую взрезал воздух ногой, в считанных миллиметрах от головы Марко и его повело в сторону.  Я крикнул в спину, вскочившему на ноги Марко за миг до его победного рева:

 - Ты ж по башке мог схлопотать, дубина!

Марко обернулся и широко скалясь, завопил:

 - А у меня ее нету-у-у!

И помчался к бровке собирать жатву благодарного рева от вскочивших болельщиков.

Звезда в девяносто килограмм и двадцать миллионов евро трансферной стоимости, крутнувшись вокруг себя, наконец-то соизволила упасть. Кто бы мог подумать - куда? Конечно, на меня. Не уберегся-таки… О-о!  Я ослеп от боли.

Говорят, у всех свои беды, к примеру, у соседей,  – дураки и дороги, а у меня свои. Паховые кольца и не до конца залеченный разрыв ахиллова сухожилия. Сейчас я позавидовал соседям…

Короче, меня заменили. Сам идти я не мог. Уже находясь за пределами поля, я увидел, как соперник ринулся в атаку. Тотально.

 Однако им не хватило времени. Как бы судья не был в них влюблен, но время решает все. Пресловутая звезда защиты соперника после неохотного финального свистка расплакалась.

 И это увидели миллионы. Тут уж телевизионщики постарались на славу!

Стоит ли рассказывать, как я корчился и орал от боли в руках врачей и массажистов? Как наш главный тренер запретил игрокам покидать базу, опасаясь сумасшедших запоев и иных  глупостей  победителей? Как была утроена охрана базы? Как эмиссары* именитых клубов, рвали телефоны и рыскали по окрестностям надеясь заполучить тепленьких игроков в клубы-гранды? И это еще до официального открытия трансферного окна*! Как едва ли не с боем, представителям нашего государства удалось прорваться на базу и вручить нам высокие награды? Думаю, не стоит.

Стоит же рассказать вот о чем. Тренер сборной страны, имел серьезный разговор с нашим тренером, ведь ее  костяк - это игроки именно нашего клуба. Он «намекнул» что в преддверии Чемпионата Европы терять еще кого-то из-за травм было бы очень нежелательно. Под неупомянутым «кем-то», уже практически списанным по умолчанию, как вы поняли,  подразумевался я.

Находясь в «первом эшелоне*» сборников, я имел все шансы сыграть. Однако теперь эти шансы стремительно таяли, если не сказать больше. Меня разрывало на части от сомнений: что важнее, Лига Чемпионов или Чемпионат Европы? По всему выходило, что важно и то и другое. Между тренерами произошло то, что называют конфликтом  интересов, и каждый остался при своем мнении. Я, само собой, в разговоре участия не принимал.

И вот, спустя две недели, ответный матч.

 Увлекшись воспоминаниями о цене за прошлую победу, я промазал по мячу и трусцой покинул поле, награжденный злорадными выкриками болельщиков команды соперника. Уселся на лавку запасных и принялся внимательно рассматривать выходящих из раздевалок участников матча.

Противник выставил прежний состав, усилившись лишь еще одним нападающим вместо опорного защитника. Понятно. Будет игра только на выигрыш.

Мы же могли противопоставить немного. Что ни говори, а наша скамейка запасных - это что бистро  по сравнению с элитным рестораном. Да и продукты, если продолжить сравнение, у нас не слишком свежие - каждый второй  висит на желтой карточке…

 Наш тренер выставил четырех защитников, двух опорных защитников, двух фланговых полузащитников, и двух  нападающих. Марко - чистый форвард*, а русский - Николай  - инсайд*, свободный стрелок. Осторожная схема, рассчитанная больше на удержание счета.

Болельщики соперника затянули клубную песню. Чужие, гортанные слова, так отличаются от родной певучей речи. Лавка запасных мозолит зад, хочется стоять на поле, чтобы дождавшись, спеть свое и пойти в атаку, но… Увы, мои травмы  до конца не залечены. Однако я твердо сказал тренеру, что, в случае чего, один тайм я выдержу. Достойно выдержу. Ну, не мог я так не сказать! Отмолчаться значило предать команду  в  самый ответственный момент. С другой стороны, я - опорный защитник, тяготеющий к атаке, но, двое уже в игре. Скорее всего, мне ничего в этом матче не светит. Совершив своеобразную сделку с совестью, я  уставился на поле.

Свисток. Матч начался.

Уже через пять минут я зажмурил глаза. Дежа вю. Новый судья точно так же подсуживает соперникам, карая наших за малейшие провинности, и милуя их за "прямую ногу" и "броня крепка и танки наши быстры".

 Противник все силы бросал на взятие наших ворот,  оголяя фланги и оставляя прорехи в  обороне. Но воспользоваться такими подарками у наших не получалось. Зажатые в  своей штрафной, они оборонялись всем составом. Вратарь Лео творил чудеса. Наших  рубили и топтали. Судья безмолвствовал. Болельщики хором скандировали  что-то обидное.

 Двадцатая минута первого тайма. Нам забили два гола. На мастерстве, на классе. Правда, один из голов был забит из явного офсайда*, но судье это не помешало невозмутимо указать на центр поля.  Взбешенные помощники тренера нашей команды, бегали по бровке,  теребя независимых ассистентов и представителей УЕФА. Бесполезно.

Рев болельщиков сменил тональность. Они видели офсайд и высказывались соответственно, требуя справедливости. Мне стало легче.

Футбол - честная игра, и мне было приятно, что это понимают и болельщики соперника, хоть это и вредит их любимой команде.

На тридцатой минуте, Лео далеко выбил мяч и, о чудо, его подхватил Николай и помчался вперед. Ему противостояло двое защитников, но их уже нагонял Марко-малыш. Точная передача и - он с мячом.

Вот тут нашему форварду, цены нет. Он метеором пронесся по флангу, обвел неповоротливых гренадеров и, подпустив  поближе вратаря, пробил низом, на противоходе, в дальний угол. Боковой арбитр в шоке выронил  флажок. Главный был вынужден констатировать взятие ворот. Показалось, что среди воплей и криков я слышу, как над стадионом заворочалась интрига.

По свистку игра возобновилась. Наши стали играть предельно осторожно. Судья вспомнил, что у него есть не только свисток, но и  желтые карточки. И почти тут же за надуманный фол  показал одну нашему игроку. К счастью карточка для того была первой, но так дальше продолжаться не могло. Наш тренер  решил сделать замены, убирая с поля игроков реально могущих увидеть перед собой "красный свет", но при этом  стремясь не сломать  тактическую установку игры.

Соперники, непрерывно атакуя, подустали и явно ждали свистка на перерыв. Мы провели еще две опасные контратаки, но безуспешно. Вратарь противника был на высоте.

Наконец наши болельщики обрели голос.

Перерыв.

Мы, запасные, вместе с тренерским штабом, поспешили вслед за игроками в раздевалку. Для моральной поддержки.

Тренер взял слово. Расхаживая, он поблагодарил всех за игру и потребовал уделить внимание, прежде всего, обороне. Уж очень скользкий счет. И, естественно, не забывать о контратаках. Напоследок, приказав не поддаваться на провокации, он вышел из раздевалки, уступив место массажистам и врачам.

 Начался второй тайм.

Плетение замысловатых узоров передач соперника снова лишило наших мяча. В одну из секундных передышек, тренер передал через Бояна, что надо зажаться*, и надеяться на ошибки команды  соперников. Да, старо и малоэффективно, но это давало шанс в узоры пассов противника вплетать свои нити и рушить его комбинации. Игра шла на нашей половине поля, и приходилось даже устраивать «бей-беги» и «выбей с поля – переведи дух» - настолько плотно нас обложили.

А  на шестидесятой минуте, произошло страшное, и несправедливое. Защитник соперников, небезызвестный мне гренадер девяноста килограмм живого веса и двадцати, а, может, уже и меньше (из-за гола, пропущенного по его вине) миллионов евро стоимости на трансферном рынке, борясь за верховой мяч, головой  врезал Марко-малышу в нос. Брызнула кровь. Марко завопил и упал как подкошенный.

 Неужели сломал?

Арбитр «забыл» о желтой карточке и назначил штрафной, не остановив игру для того, чтобы медики  могли приблизиться к нашему нападающему. Марко лежал неподвижно.

 Штефан выбил мяч с поля. Судья подскочил к нему и потребовал продолжить игру. Штефан ответил ему жестом,  показав пальцем на лежащего Марко и на голову арбитра. Красная карточка была  громом среди ясного неба. Штефан, не веря собственным глазам, смотрел на судью. Трибуны затихли на миг, чтобы разразиться чудовищным свистом. Свистом в знак  презрения к судье,  который настолько явно подыгрывал их команде, что...

Фанаты в черном просто взбесились. Начался форменный бедлам. С трибун полетели зажигалки, бутылки с водой, недоеденные бутерброды, монеты и даже обширного размера объемистый  лифчик. Полицейские и стюарды отступили под этим градом от ограждений на пару шагов назад.

Вытерев пот со лба, арбитр, наконец, дал свисток, останавливая игру. К Марко бросились врачи.  Его нос свисал на бок. Футболка спереди покраснела от крови. Нужна замена – это ясно!

Тренер забегал глазами по лавке запасных. Удалили защитника. Кого выставить? Две замены уже  сделаны, и защитников больше не было. Его глаза остановились на мне. В них было сомнение. Я кивнул. 

Немного поколебавшись, он все же подозвал меня и зашептал в ухо:

 - Теперь нам счет не удержать! В атаке ничего не получится. Мартин, надежда только на тебя! Нужно насытить центр поля, чтобы все их атаки заканчивались не в нашей штрафной.

Подбежал запыхавшийся врач и сообщил,  что у Марко сломан нос, и он без сознания. Тренер кивнул,(минус один игрок сборной) и продолжил:

 - Только одно спасение - это стандарты. Еще несколько минут и парней начнут корчить судороги. Они выкладываются из последних сил. Сам видишь - почти без мяча всю игру. Все наши заготовки не работают. Тянуть в надежде на дополнительное время смысла нет. Или мы разваливаемся, или ты цементируешь центр поля и ...помоги нам Бог! Или удача! Выдержишь?

К чему слова? Сделав вид, что не услышал его последнее «извини», я вышел к бровке. Кого я хочу обмануть?  Ведь все равно не смогу беречься и играть вполсилы.

Игра возобновилась. Я короткими репликами по передаче распределил игроков по изменившейся схеме. Свисток.

Мы держались. Как мы держались!

Наверное, как триста спартанцев царя Леонида. Валы атак разбивались о нас, и откатывались, чтобы через минуту снова проверить на прочность. Какие стандарты? Мы не могли выбраться из  своей половины поля,  минут пятнадцать. До конца матча оставалось еще примерно столько же.

Через минуту меня срубили. Вновь заголосили две мои беды. Арбитр участливо наклонился  и подал руку. Я проигнорировал ее. Ковыляя, двинулся прочь. Игра продолжилась. Стандарт, заработанный на мне, был бессмысленным. Почти центр поля. Пробил Антуан. Напугал ворон. Нервы и усталость.

 В следующие пять минут я понял,  что боль безгранична. Все замены сделаны, и мне суждено играть. Я должен играть так, как никогда еще никогда в жизни.

Представив  во рту боксерскую капу, я через нее не пропускал боль в мозг. Каждый шаг скурпулезно отмечался растерзанными паховыми кольцами и вопящими от боли ахиллами. А атаки соперника продолжались и продолжались.

 Мозг фиксировал какие-то сюрреалистические фрагменты. Пожилая женщина, беззвучно открывающая рот. Ниточка слюны блестит как леска. А удочка - это любовь к футболу? Какой бред! Мальчик, стоящий в проходе между трибунами, сжимающий в руке стакан с соком. Его глаза полны жалости.  Я ему подмигнул. Полицейский из оцепления показывает мне со спины два оттопыренных пальца. Виктория! Спасибо!

Снова падение. Туман. Трибуны поют... поют нашу клубную песню.  Я подпеваю. Принимаю мяч, веду его куда-то. Бутс противника стоимостью, как  мой домик, рубит  по ноге, и я падаю. Остановка игры. Игрок соперника подает мне бутылку с водой. Как хорошо лежать. Арбитр что-то спрашивает, а его глаза до краев полны вины. Сколько ему заплатили? Чувствую,  что не могу встать. Я пропустил боль в мозг. И доселе сдерживаемая, она, набрав силы, вонзилась… расплавленным жалом, штырем, огненным копьем.

Меня поднимают на ноги. Какой-то русский, что-то спрашивает. Я машу головой и бью себя в грудь. Иная боль,  прочищает глаза. На табло счет и оставшиеся минуты. Вторая  минута добавленного времени!

Секунды яркими бабочками срываются и тут же рассыпаются под напором следующих. Меня сбили где-то в (как тяжело сосредоточиться) двадцати метрах от штрафной площадки соперника. Николай, что-то говоря на своем, пытается отобрать у меня мяч. Не-е-ет!

 - Я сам пробью!

Кто это говорит?

О, теперь он говорит нормально.

 - У кого серое лицо?

Мне бы его заботы!

 - У меня?  Я никогда не был красавцем.

Это, оказывается, говорю я. И отталкиваю русского. Откуда он вообще взялся? Русский бежит к арбитру, что-то крича, и красная карточка взмывает вверх. Неужели за разговоры?

 Трибуны скандируют чье-то имя. Боль превращает его в буквы. Кровавые и пульсирующие.

Теперь я верю,  что Бог есть. И он очень любит футбол. Только у каждого человека на планете свой мяч - судьба! Вот и гоняют люди свои судьбы кто куда. Кто в ворота удачи, а кто в белый свет. Мне повезло,  что мяч сейчас у моих ног, и свою судьбу я могу вложить в него. И сделать удар. Один-единственный.

Арбитр разбирается с толчеей в штрафной. Я пытаюсь сосредоточиться  и  почувствовать,  куда  ударить. Но сквозь красный туман, почти ничего не вижу.  Откуда он взялся?

Бог, я уверен, ты  смотришь эту игру. Дай мне миг без боли, только миг для одного удара!

Боль требует жертвы. Еще бы! Сколько я ее сдерживал... Все плывет. Во рту кисло. Тело немеет. Я, наверное, теряю сознание. Прикрываю глаза.

Что случилось?

Я ведь едва закрыл глаза. Где трибуны, игроки, почему так тихо? Я стою один на поле. Мяч у ног. Ворота пустые. Что такое?  Какие-то мутные тени  окружили меня. Так вот он какой – болевой обморок!

Одна из теней приближается. Я узнаю ее. Тренер. Мой первый и любимый. Он открыл во мне талант и наставил на путь истинный. Пять лет боролся с моим юношеским максимализмом и моей же откровенной глупостью.

 - Жорж? - слова  плохо проваренной картошкой валятся изо рта. - Объясни, что...

 - Ты на матче! - успокоил меня Жорж.  - Просто я хотел с тобой поговорить!

  - Но ты же остался дома!  Смотришь  матч по телевизору! - сохранившаяся способность удивляться, меня чрезвычайно радует, как впрочем, и фантастическое появление самого родного для меня человека.

 - Когда судья удалил Штефана, у меня случился сердечный приступ! А когда срубили тебя - я умер, - просто ответил Жорж.

Я молчу. Нет сил  ни осознать,  ни переварить сказанное.

В голову всплесками врывается какой-то гул. И, наконец, из моих глаз закапали слезы.

 - Не горюй! Мне здесь хорошо. Тут столько наших, - он развел руками,  указывая на мутные, еще расплывчатые, но уже узнаваемые силуэты…

Джузеппе Меацца, сидит рядом, с нервно раскачивающимся Валерием Лобановским, Мэтт Басби переговаривается с Зизиньо, Рикардо Замора и Лев Яшин в лихо заломленной кепке, о чем-то спорят, около них -  Джо Мерсер, Эленио Эррера, Леонидас да Сильва и многие другие…

Жорж, радостным голосом продолжал:

 - Все умершие  футболисты и тренера сейчас на трибунах. Они получают подобие жизни, когда происходит настоящий Футбол. Сделай сейчас Футбол! - он посерьезнел. - Арбитр действительно куплен! Но ты сейчас забьешь гол, не можешь не забить, и  ему придется его засчитать.

Я хотел  сказать, что ахиллы и паховые кольца... и еще не осознаю, что его нет... не верю... это сон... эта тварь, арбитр... Чемпионат Европы пролетает мимо меня…

Жорж снова улыбнулся. На душе сразу посветлело.

 - Не отвлекайся, мой мальчик! Твой главный матч – сейчас! Запомни только одно: вместо судьбы, вложи в мяч всю свою боль, и забей гол!

Я сморгнул и вытер мокрое от слез лицо. Жорж, и его новые друзья пропали. Рев трибун молотом обрушился на голову. Болельщики на трибунах скандируют мое имя:

 - Мартин! Мартин!

Женщина, мальчик с соком, полицейский и тысячи людей.

Боль ушла на задворки сознания.

Я встряхнулся. Мяч под ногами стал полупрозрачным. В нем заплескалась моя мутная, алая боль. И я послал ее в ворота соперника. Прямо в девятку. Вратарь дотянуться не смог.

Развернувшись, я посмотрел на тренера. Он смотрел под ноги и грустно улыбался. Время остановилось. И я понял, о чем он думает.

Не будет больше нашей команды. Не факт, что мы выиграем Лигу Чемпионов. В финале нас ждет самый лучший клуб Европы. Игроков по одному растянут в гранды. Одни будут протирать лавку запасных, другие станут безликими беками* и вингерами* в длинной череде беков и вингеров,  третьи, может, и засветятся.

 С этого момента наступает время эмиссаров и больших денег. И тренер это понимал. Этот гол убил нашу команду. Вот ведь как получается. Футбол и добр и жесток. И я сейчас сделал Футбол. И я был счастлив. Почудился легкий хлопок по плечу. Я улыбнулся.

Мне уже тридцать два года. Пора подумать об окончании карьеры. Хотелось, конечно, сделать это с помпой, на Чемпионате Европы, ну да Бог с ним. С сегодняшними рецидивами травм, нечего даже думать об этом.

Вылечусь. Повешу бутсы на гвоздь. И пойду я, пожалуй, в спортшколу  тренером. Наберу себе группу малышни и буду учить ее играть в футбол… как Жорж. А на Чемпионате Европы  и без меня найдется, кому сыграть.

Прозвучал финальный свисток. Репродукторы объявили о нашей победе по итогам двух матчей. Впрочем, болельщиков и игроков это не волнует. С трибун люди сыплются на поле, мне навстречу бегут наши. 

«Раздавят, точно раздавят» - подумал я и, раскрыв объятия, бросился им  навстречу.

Хавбек – полузащитник.

Трансферная стоимость футболиста – зависит не от объективной оценки его игры, а оттого, на какую цену договорятся между собой представители клубов (продавцы-покупатели).

Эмиссары – специальные представители футбольных клубов выполняющие различные поручения (чаще осуществляющие предварительную договоренность того или иного футболиста с новым футбольным клубом).

Трансфеноне окно – четко регламентируемый период времени, в течение которого может быть осуществлен переход футболиста из клуба в клуб для участия в  предстоящих или текущих соревнованиях.

«Первый эшелон» – футболисты основного состава сборной.

Форвард – нападающий.

Инсайд – оттянутый назад игрок линии атаки, расположенный между линией нападения и линией полузащиты. Играет роль связующего.

Офсайд – положение «вне игры».

Зажаться – оборонительная тактика, связанная с плотной игрой на своей половине поля, преимущественно возле своей штрафной, почти всей командой. При этом максимальное действие в атаке – контр-выпад (атака) одного-двух футболистов.

Бек – то же, что защитник.

Вингер – крайний атакующий полузащитник.