Г. Сусуев, А. Грибанов

ЛЮДОЕД С ОСТРОВА ЭДОС

– Герои, герои, только это и слышишь постоянно, – проворчал Анаксимед из рода Арголидов, яростно ударяя молотом по бронзовой заготовке подковы. – Легко стать героем во время войны. А что делать, если в ближайшее время никакой войны не предвидится? После сражений при Саломине и Платеях персы забились в щели и сидят тихо, как мыши, и даже не пытаются соваться в Элладу.

Молодой мужчина злобно сплюнул. Его взгляд упал на заготовку, она была безнадежно испорчена. Из нее теперь можно было выковать разве что пряжку для женских сандалий. Увидев это, Клисфан опять покачает головой. И хотя кузнец ничего Анаксимеду не скажет, потому что периэки не в праве судить спартиата, парень и так знал, что он заслужил наказание и значит должен остаться без ужина.

Бронза очень дорога. Ни меди, ни олова в пустых скалах Эллады нет. И, хотя война вроде бы закончилась, мореходы все еще опасались плыть за оловом в земли иберийцев и бриттов.

Это только в голову варвара мог прийти «мудрый» совет: «Ужин отдай врагу». Всем известно, что у нас – эллинов завтрак обычно состоит только из куска ячменного хлеба смоченного вином. Сытый человек становится медлительным и плохо соображает. А вот во время ужина можно расслабиться и отъесться за весь день: ячменная каша, которую можно приправить кунжутом и кориандром, хлеб с овощами, временами даже рыба и яйца. Конечно, боги не запрещают употреблять мясо даже в будни, а не только в дни праздничных жертвоприношений, но не всем подсказывают, где его взять.

Значит Анаксимеду, чтобы утолить голод, придется сегодня потратить весь вечер на поиски диких ягод и злаков. Он – истинный дориец, сын Аристида – героя Спарты и Эллады, вынужден постоянно терпеть унижение! Конечно, его мать права – работа в кузнице закаляет дух и тело, и к тому же позволяет его семье жить не только на подачки родственников, но от этого не намного легче.

После того как его отец в числе трёхсот спартанцев погиб в Фермопильском ущелье, подвластные Аристиду илоты подняли восстание. Спасаясь от гибели, его мать – Дионея вынуждена была покинуть Спарту и бежать с трехмесячным сыном на руках к своим родственникам в Лаврион. За нею последовали лишь трое сохранившие ей верность слуг-рабов и свободный кузнец Клисфан. Это восстание, выгнавшее их семью из Спарты, было быстро подавлено, но «победители» забрали себе в награду надел его отца. Мать надеялась, что когда её сын станет взрослым, то сможет вернуться на родину и заявить свои права на наследство. Поэтому она старалась воспитывать сына в спартанском духе. Анаксимед уже давно вырос и прекрасно владеет мечом, но этого мало для того, чтобы осуществить задуманное. Вот если он прославится и станет героем, как его отец!

Хватит мечтать, пора действовать! Анаксимед отшвырнул инструмент, достал из тайника давно уже припрятанный им сверток, прикрыл дверь кузницы и отправился на побережье к жилищу свого друга – молодого рыбака Гесиода. В шкуре козленка, которую он бережно прижимал к груди, было два коротких меча, выкованные им тайком от Клисфана из «сэкономленной» бронзы.

Казалось бы, не к лицу спартиату водиться с периэки, но настоящая мужская дружба превыше всех запретов. Хотя они с рыбаком были ровесниками, Гесиод был на голову ниже сына Аристида, но почти не уступал ему ни в силе, ни в ловкости. В тренировочных боях на деревянных мечах рыбак нередко выходил победителем.

– Гесиод, выходи! – произнес юноша, подойдя к дверям рыбацкой хижины.

В Спарте не принято стучаться в двери. Гесиод вышел на зов.

– Ты сегодня рано. Что-то случилось?

– Случилось то, что давно должно было случиться. Нам пора отправляться на остров Эдос.

– На Эдос, остров людоедов?

– Мы же давно решили, что разгадаем его тайну, сколько еще можно откладывать? Хватит слушать сказки о том, что там обитают огненные змеи, гарпии и людоеды, пора выяснить, что же там происходит на самом деле. И мы это узнаем, или умрем как герои.

– Я не против умереть, как герой, но если мы погибнем, то кто тогда поведает о наших подвигах?

– Никаких «но». Все давно готово, я захватил мечи, у нас есть лодка и запас еды, погода чудесная.

– Ну, насчет погоды я не уверен.

Однако вид новых, прекрасной работы мечей заставил друга отбросить сомнения. Юноши погрузили в лодку кожаный мешок с припасами, которые они собирали, отрывая от своих скудных трапез.

– Ты, извини, Анаксимед, я вчера вечером вернулся с пустыми сетями и лег спать голодным. А ночью не удержался и съел сушеного кальмара из наших запасов.

– Не беда, друг, давай разворачивай парус.

До Эдоса от Лавриона было всего несколько часов пути, но с берега его разглядеть было невозможно. Нужно было держать курс на юго-восток, дождаться, когда город исчезнет из виду, и тогда приблизительно через час на горизонте появится этот проклятый остров.

Мы, эллины, прекрасные мореплавателями, хоть и не такие бездомные бродяги, как финикийцы, поэтому мы благоразумно стараемся держаться поближе к берегам. К тому же моряками и рыбаками нас сделала не любовь к морской стихии, а скорее нужда – отсутствие нормальных дорог и скудность нашей природы. Не зря же говорят наши мудрецы, что у Эллады две беды – наши дороги и демократия. Пусть это и шутка, но во всякой шутке…

До острова Эдос «наши герои» добрались без приключений. Если здесь и водились гигантские морские змеи, то они, похоже, не жаловали одиноких морских путников, предпочитая им дельфинов, которых было много в прибрежных водах. Но причалить к оберегу оказалось непросто. Отвесные берега, казалось, делали их задачу невыполнимой. Да, нелегко стать героем. На их пути стоит много препятствий.

– Давай попробуем еще раз обследовать берег, может, мы что-то пропустили, – настоял спартанец и произнес молитву Посейдону – покровителю морских путешественников.

Наверное, бог его услышал, потому что вскоре они заметили между скал расщелину. Вода у входа в нее имела кроваво-красный оттенок.

– Это дурной знак, боги предупреждают нас, – сказал Гесиод, – может, вернемся пока не поздно назад?

– Не робей, лучше взгляни на стены расщелины, они же точно такого же цвета. Это просто речка, впадающая в море, размывает горную породу.

Они свернули парус, убрали мачту и навалились на весла. Вскоре их усилия увенчались успехом. Однако речка, или точнее ручей, был мелким, и им, вскоре, пришлось карабкаться вверх по течению и тащить за собой лодку. Идти по острым мелким камням было тяжело, к тому же стало трудно дышать из-за отвратительных испарений. Вода бурлила, на поверхности постоянно появлялись и с шумом лопались пузыри.

Вскоре у юношей пересохло во рту, начала болеть голова. Когда они натолкнулись в одном месте на отмель с небольшим каменистым пляжем, то вытянули лодку на берег и привязали ее канатом, забив в стену крюк. Место это было явно недружелюбным. Между камнями валялись человеческие черепа и отдельные фрагменты скелетов.

«Похоже, что нам вскоре понадобятся наши навыки владения мечами», – подумал Анаксимед, но ничего не сказал приятелю.

Хотя они и избавились от непосильной ноши, но облегчение было не слишком заметным, русло ручья в этом месте крутыми уступами поднималось вверх. Они брели без лодки уже с полчаса. Вдруг непостижимым образом вода в ручье из кроваво-красной стала огненной, над ее поверхностью то здесь, то там поднимались языки пламени. Но почему-то огонь не обжигал. Наоборот – их охватил ледяной озноб. Нужно было срочно выбираться наверх. В охватившей их панике Гесиод поскользнулся, упал и потерял сознание. Тогда спартанец взвалил друга на плечи и продолжил путь. Голова раскалывалась, он весь дрожал.

«Брось его, брось, спасайся сам», – послышался чей-то голос, хотя поблизости никого не было видно. Анаксимед почувствовал, что его охватывает неожиданный приступ ярости.

«Да кто он мне этот Гесиод? Зачем я связался с этим слабаком? Спартанец должен доверять только равным себе».

Он уже был готов бросить своего спутника, как вдруг ему стало весело. Это же есть то самое настоящее приключение, о котором они мечтали. Вперед, их ждут великие дела!

Наконец-то склон сделался настолько пологим, что он смог хоть и с трудом, но выбраться на берег и сбросить свою ношу на траву. От удара о землю Гесиод пришел в чувство.

– Взгляни, дружище, к нам приближается козлоногий сатир, – произнес он, указывая пальцем вдаль.

Спартанец приподнял голову. Идиот, да какой же это сатир! К ним приближалось жуткое волосатое почти нагое создание с костлявыми, похожими на птичьи, лапами и огромными красными глазами. Самый настоящий антропофаг – пожиратель человеческой плоти. Анаксимед выхватил меч, но неожиданно силы покинули его. Юноша зашелся в диком кашле и, теряя сознание, рухнул на землю.

Анаксимед приоткрыл глаза. Было сыро, прохладно и довольно темно. Крохотный костер у его ног давал очень мало света. Он оглянулся по сторонам. Лежащий рядом с ним на тростниковой подстилке Гесиод еще не проснулся, но его ровное дыхание говорило о том, что его друг жив. Хвала Зевсу! Спартанец встал и осмотрелся. Он находился в пещере. Она представляла собой тоннель, уходящий в сердце скалы.

Парень выхватил из костра горящую ветвь и направился вглубь пещеры, где тускло мерцали сталактиты и осколки льда. После поворота начинался крутой спуск. Там – внизу, в подземном зале среди вечного холода можно было разглядеть очертания тел воинов. Юноша смог узнать характерные спартанские доспехи и щиты. Анаксимед содрогнулся и прошептал: «Пещера Полифема». Он не слишком внимательно в свое время слушал аэдов, перепевающих Гомера, поэтому запомнил лишь главное – Полифему перво-наперво следует выколоть глаз.

Так что когда юноша вернулся к костру, то первым делом нашел более-менее подходящую палку; если ее обжечь и заострить, то можно сделать из нее неплохое орудие для выкалывания глаза. Но не успел Анаксимед положить свою находку в огонь, как в пещеру вернулся хозяин.

«Полифем» был лохматый, грязный с длинной бородой. И он мало походил на циклопа. У него было два глаза, к тому же он оказался по меркам великанов карликом – был одного роста с Анаксимедом. Юноша бросился навстречу людоеду. Тот уклонился и без всякого оружия легким ударом в грудь отбросил нападавшего в сторону.

– Юноша, тебе никто не говорил, что не стоит быть невежливым со спартанцами, они этого не любят. Давай поднимайся и помоги мне приготовить отвар из корней для твоего спутника, он вдохнул слишком много испарений Малого Стикса. Его разум может помутиться, если мы не поможем ему восстановить силы.

Юноше не оставалось ничего другого как последовать совету хозяина пещеры. Кажется, это все же был человек, да еще и земляк. Причем, еще и любопытным. Не успели они присесть у костра, как незнакомец задал вопрос:

– Ты, говоришь на языке Лаконии, но с каким-то странным акцентом. Кто ты такой?

Анаксимед хотел возмутиться, но вспомнил, что гость должен представляться первым.

– Я Анаксимед из рода Арголидов, сын Аристида и Дионеи. Родился я в Спарте, но вырос и проживаю в Лаврионе.

Наступила продолжительная пауза. Владелец пещеры сделал шаг в сторону и присел на камень. «Аристид и Дионея…» – чуть слышно прошептал он – «стало быть, ты – сын…» И снова замолк. Потом резко произнес:

– Хватит болтать, нужно покормить твоего друга. Поставь на костер вот тот кувшин с водой. У меня из еды только коренья и десяток птичьих яиц. Этого недостаточно чтобы насытиться трем мужчинам. Но твоему другу хватит.

Анаксимед вспомнил, о захваченных с собой припасах и вынул из мешка лепешки, мешочек с дробленым ячменем и сушенную рыбу.

Хозяин пещеры ахнул при виде такого «изобилия».

– С твоего разрешения, юноша, я приготовлю рыбную похлебку, – произнес тот, облизываясь в предвкушении лакомства.

В интонации и манерах старика была какая-то скрытая сила, которая заставили юношу безропотно выполнять его распоряжения.

После того как они влили в рот Гесиода несколько глотков отвара, тот закашлялся, открыл глаза и грубо выругался, помянув Посейдона и парочку богов помельче.

«Полифем» улыбнулся и произнес:

– За его жизнь можно пока не беспокоиться.

Они долго сидели молча, не решаясь прервать молчание, смакуя похлебку. Спартанцы не любят задавать лишние вопросов и отвечают на них неохотно и лаконично. Первым не выдержал Анаксимед.

– Извини, что я принял тебя за антропофага, но об этом острове ходят столько жутких историй. Прости мне моё неведение. Я назвал тебе свое имя, а это мой друг – Гесиод. Он из Лавриона. Теперь и ты можешь сказать, как тебя зовут.

– Я, как и ты, уроженец Лакедемона. И зовут меня… – Мужчина сделал паузу. – Меня зовут Антиган. Когда-то я служил верой и правдой нашему царю Леониду и сражался рука об руку с ним под Фермопилами.

– Извини, уважаемый, но ты всерьез хочешь сказать, что ты один из тех трехсот героев спартанцев.

– Почему трехсот? У Леонида было четыреста спартанцев-гоплитов и приблизительно две тысячи легковооруженных илотов. Бок о бок с нами сражались 700 феспийцев под командованием Демофила, и 400 фиванцев под начальством Леонтиада. И я не пойму, о каком именно бое ты ведешь речь. Сражения тогда следовали одно за другим. Когда в первой битве погибла четверть нашего отряда, Леонид (мудрейший был человек!) прислушался к советам лучников, которые лучше нас знали окрестности. Он приказал нам укрыться среди скал, хотя некоторые из спартанцев кричали, что не гоже нам прятаться за камнями. Мы пропускали персов вперед, а потом вновь и вновь нападали на варваров, чтобы затем затаиться в укрытиях.

– Если ты сражался при Фермопилах, значит, должен был знать моего отца – произнес Анаксимед.

– Конечно же, я его прекрасно помню. Он был отважный воин и забывал обо всем на свете когда вынимал свой меч.

– А как он погиб?

– Он погиб как настоящий герой в первом же сражении, бросившись один на четверых персов, троих он успел зарубить.

– Почтенный, ты явно что-то не договариваешь.

– Ты, юноша, меня раскусил. На самом деле персов было десять, но я решил, что ты еще слишком юн, чтобы сразу узнать всю правду.

Анаксимед выхватил оружие и бросился на обидчика. Он не успел заметить, откуда у его соперника вдруг появился меч.

– Неплохо, очень неплохо – приговаривал мужчина, парируя его удары; наверное, зря его Анаксимед посчитал стариком.

Антигану надоела эта игра, и он одним точным движением выбил оружие из рук юноши.

– Теперь, когда ты выпустил лишний пыл и немного успокоился, может, мы продолжим нашу беседу?

Старик был прав – юноше полегчало.

– Извини меня, спартанец, поднявший меч на старца, не достоин…

– Если ты меня еще раз обзовешь старцем, то пеняй на себя…

«Хотел бы я, чтобы мой отец был похож на этого безумца», – подумал юноша. Они обменялись улыбками. Анаксимед заметил, что Гесиод приподнялся с ложа и внимательно прислушивается к их беседе

– Расскажи мне, уважаемый Антиган, как и почему ты оказался на этом проклятом богами острове.

Старец вздохнул.

– Ты славный юноша, но сразу видно, что ты вырос вдали от Спарты. Нас учили, что любой вопрос нужно задавать так, чтобы можно было ответить одним словом – «да» или «нет». Отступим от правил. Я готов поведать тебе свою историю. Даже спартанцы в старости становятся болтливыми. Впредь же будь более точен.

– Хорошо, скажи мне, это правда, что вас предал тогда какой-то пастух – спросил Анаксимед.

– Нет, по крайней мере, я этого не знаю. Мы прекрасно понимали, что мы не можем выиграть эту битву, даже если все боги Эллады встанут на нашу сторону. Это же элементарный расчет сил. Кстати, а ты постиг арифметику? Были у тебя учителя? Персов было в несколько раз больше нас. Даже боги были не в силах это изменить. Но, тем не менее, мы решили, что будем сражаться до последнего и не сделаем ни шага назад.

– Вам это удалось. Вся Греция запомнила слова Леонида: «Велика Ойкумена, а отступать некуда, за нами Эллада».

– Что за чушь ты несешь? Даже после чрезмерного винопития он бы не произнес подобное. Какая еще Эллада? Мы сражались за наш дом – Спарту.

– А как же ты выжил в той битве, Антиган?

– Я не выжил, а уцелел, чему вовсе не рад. Не знаю, как это произошло, я был без сознания и пришел в себя лишь в хижине пастуха, который забрал меня с поля боя. Он не позволил мне умереть. А через некоторое время явились афиняне, связали меня и забрали с собой. Оказалось, что, таких как я – уцелевших при Фермопилах – было семеро. Нас заперли в загоне для скота на одном из высокогорных пастбищ. Им нужно было решить, как с нами поступить. С одной стороны мы герои Греции, но с другой стороны живые герои грекам были не нужны. Поэтому они отправились в Дельфы, чтобы Пифия дала им совет. Прорицательница, как всегда, оказалась на высоте. «Трусы умирают постоянно, а герои умирают только один раз», – таков был ответ.

– И поэтому…

– Поэтому нас и переправили на этот остров. Двое наших товарищей умерли еще в лагере от голода и незалеченных ран. Чтобы доставить нас сюда хватило и одной лодки. Наши надсмотрщики высадили нас на берегу рядом с тем местом, где я обнаружил вас, и поспешили удалиться, опасаясь, что мы можем расправиться с ними. Но Малый Стикс проявил своё коварство. Он размыл стены ущелья и перекрыл выход. Ядовитые испарения реки сделали свое черное дело. Когда вода снова пробила себе дорогу, мы отыскали их тела, забрали доспехи. Лодку к тому времени уже унесло в море.

Мужчина задумался, вспоминая прошлое.

– Мы начали обживаться на этом негостеприимном острове. Питались мы кореньями, яйцами и птицами, которые водятся здесь в изобилии. Поначалу они совершенно не боялись людей, и мы ловили их даже голыми руками. А потом изготовили луки. Из металлических частей доспехов тюремщиков делали наконечники стрел, инструменты. Иногда нашей добычей становились мелкие грызуны, все шло в пищу. Больше всего мы страдали от зимнего холода, древесина кустарников дает мало тепла. Для постройки же лодки мы вообще не смогли обнаружить ничего подходящего.

– Там внизу… – Анаксимед показал вглубь пещеры.

– Земля на этом острове – сплошная скала, вырыть могилу – задача непосильная, поэтому умерших мы относили вглубь пещеры. Последний мой товарищ умер, – старик, взглянул на метки, поставленные на стене, – почти год назад.

– То, что ты нам рассказал невероятно, – произнес Анаксимед, – слава богам, что моего отца миновала эта участь. Но, это же несправедливо! Мы заберем тебя с собой с этого острова. Эллада должна узнать всю правду о вас и наказать виновных в ваших мучениях.

– Все, что происходит, вершится по воле богов. Ты и их собираешься наказать? Нет, всё должно остаться, как есть. Я не покину этот остров и останусь со своими товарищами по оружию.

– Извините, что я вмешиваюсь в вашу беседу, – произнес Гесиод, – но я думаю, что вы не правы. Нельзя чтобы ложь подменяла правду.

– Юноши, вы говорите, что вся Эллада запомнила триста спартанцев, но куда же делись феспийцы и фиванцы? Может, у них рассказывают другие истории – о трехстах феспийцах или фиванцах – спасителях Эллады? Боги не знают слово «справедливость». К тому же триста звучит гораздо красивее, чем двести девяносто три. Нет, я все же остаюсь здесь. Нам пора ложиться спать, а завтра на рассвете, когда испарения Стикса не так ядовиты, вы отправитесь назад.

На следующее утро юноши простились с Антиганом, оставив ему остатки своих припасов, и отправились в обратный путь. Зная коварство реки, друзья старались не задерживаться в пути. Кроме того, спускаться вниз было все же легче, чем карабкаться вверх. Они благополучно добрались до лодки и вскоре выбрались в открытое море.

– Смотри, Анаксимед, – сказал Гесиод, – там, на вершине скалы Антиган. Он вскарабкался на самую вершину острова, чтобы проводить нас.

«Антиган» помахал им рукой и тихо прошептал: «Прощай, Анаксимед. Прощай, Дионея. Спасибо тебе за то, что ты вырастила нашего сына настоящим спартанцем. Пусть хранят вас боги, и да не прервется род Арголидов».

P.S. В 3-й Мессенской войне, отборный отряд из 300 спартанцев был также полностью уничтожен. Но только гибель отряда под начальством царя Леонида стала легендой Эллады. И не спрашивайте меня – почему. Кто такие Пантит и Аристодем? Никто в Лакедемоне не знает таких имен. Они не имели никакого права остаться в живых!