Среди густого соснового леса есть огромных размеров пустошь. Помалу она зарастает, поддаваясь естественной экспансии молодых деревьев, и когда-нибудь исчезнет бесследно. А до тех пор каждый июнь ковыль мягкими серебристыми волнами ходит по невысоким холмикам, едва слышно нашептывая небу свою песню. Здесь тихо и хорошо, природа дышит безмятежностью и вечным счастливым покоем. Когда же на этом месте стоял Гебр, всё было несколько иначе.

         О том, что на свете в прежние времена существовал город Гебр, не осталось почти никаких сведений. Он пропал в одно короткое мгновение и был вычеркнут из памяти лёгким росчерком по бумаге – никогда раньше так просто города не стирались с лица земли, никогда до того момента люди так запросто не отказывались от того, что знали наверняка. Единственное документальное подтверждение, что Гебр не является пустой фантазией, это уцелевшая политическая карта времён теллуракратической империи; она хранится в Национальной галерее искусств, занимая почётное место между старой картой национального состава государства и  картой железнодорожных станций; она представляет собой малый интерес и очень редко можно увидеть посетителя галереи, рассматривающего картографический раритет. Однако от неё есть толк и поважнее: юго-западнее от столицы красуется красная точка под именем Гебр, которую не так-то просто проигнорировать, и которой больше нет на картах новых, начиная с 1914 года. Город с населением в четыреста тысяч жителей не сменил названия и не уменьшился до ничтожных размеров, не стоящих упоминания, он просто исчез, как пропали и все дороги, некогда ведшие к нему.

         Около века назад учитель математики одной из столичных гимназий по фамилии Гранин получил в наследство ветхий и запущенный дом от деда, бывшего царского офицера. Среди разнообразного хлама, которым был наполнен маленький, похожий на сарайчик, с неказистой террасой дом, господин Гранин обнаружил большую политическую карту, порядочно состарившуюся и потерявшую актуальность. Рассудив здраво, что она будет собирать лишнюю пыль, которой и так с избытком хватало, учитель предложил находку знакомому коллекционеру. Тот, сочетая в себе страсть к антикварным бесполезным вещам и порок скряжничества, без которых любой другой здравомыслящий человек едва ли бы решился дать приют чужой рухляди, взял карту только потому, что она доставалась ему даром. Дата 1857 мало несла в себе чудного духа старины для человека, жившего в самом начале бурного и богатого на события ХХ столетия. Тем более что вещица казалась прозаичной до неприличия, ведь за 58 лет география городов кардинально не поменялась. Горе-коллекционер же на свою беду не обладал ни широкими разносторонними познаниями, ни одним из самых важных талантов – умением грамотно оценивать достоинства вещей, особенно когда они попадали в разряд антиквариата. Именно поэтому он скопил целую комнату ваз, настольных светильников, статуэток балерин и медведей, стульев и один сервиз XVIII века, которые почти ничего не стоили. Большинство экспонатов из коллекции впоследствии пришлось раздать. И хотя хозяин искренне сокрушался, все до единой вещи не вытащили из его кармана ни копейки и вполне закономерно перекочевали позже в другие руки, не принеся ему никакого дохода. Политическая карта бесшумно и незаметно для общества поселилась в галерее, где вполне счастливо обитает до сих пор. Это-то её и спасло в ненастные сороковые годы ХХ века, когда велась тайная ликвидация Гебра, её попросту пропустили. Скучная карта, никогда и никому не интересная, сослужила добрую службу исчезнувшему городу, сохранив его скромное имя.

         Добыть прочую информацию об истории и жизни Гебра непросто. Иногда можно встретить редкие записи, где город упоминается вскользь, но все они разрозненны, неточны, и это лучшее, на что можно было бы рассчитывать. Гебр подобен тени убегающего в ночи – появляется лишь на мгновение в тусклом свете уличного фонаря, чтобы тут же рассеяться в темноте. Однако даже в таких условиях, заложником которых он сам невольно стал, кое-что о нём смогло пережить десятки лет забвения.

         Дорога через лес не бывает безопасной. Всякий, кому хотелось добраться до столицы путём прямым, без лишних остановок, подвергался немалому риску: заблудиться ли, попасться хищному зверю, а то и хуже – разбойникам и душегубам, чьи злоба и жестокость подчас затмевали звериную. И в то же время мир всегда был полон отчаянных голов, которые, ослеплённые сиянием своей последней надежды, готовы идти хоть через самое пекло только ради одной попытки обрести счастье. В записках, составленных путешественником с инициалами Г.И. и безнадёжно затерявшейся фамилией, говорилось, что в старые времена существовал тайный маршрут, проложенный бежавшими от господ крестьянами. Они оставили пометки и условные обозначения на деревьях, указывавшие направление, и которые были непонятны, а то и вовсе незаметны для человека неосведомленного. Известно, что дорогой этой пользовались не только крестьяне, но и должники, которые не могли больше терпеть своей нищеты и настырных кредиторов, и преступники, законно и незаконно осуждённые. Большинство из них подавались дальше не север, и немногие оседали на месте и заживали прежней безрадостной жизнью. Эту дорогу обнаружили к концу XVIII века; исследуя её, специальный отряд на середине пути наткнулся на импровизированное кладбище, где были похоронены те несчастные, которым судьба отказала в удаче. На некоторых могилах, вопреки секретности, стояли самодельные, часто перекошенные и безобразные кресты: сосновые палки, связанные между собой верёвками. Земля на этом месте была мягкой и рыхлой, легко поддававшейся, потому-то набожные мужики и выбрали тихую прогалину с молодняком среди густого леса.

         Новость о том, что нашли тайный путь, по которому бежали крестьяне, задела дворянство и вызвала живой интерес у общества, дав обильную пищу для споров и разного рода дискуссий. Подробная карта с пометками была показана самому императору. Позднее по его приказу началось строительство официальной дороги; рассудив здраво, его превосходительство решили, что прямой путь до крупных промышленных городов на юге пригодится и в торговле, и в войне. Железнодорожное полотно, как планировалось, сразу проложить не удалось, в казне не хватило золота из-за затрат, связанных с подготовкой к очередной войне на Чёрном море. Бурная деятельность, обещавшая завершить проект за три года, застыла и законсервировалась. А тем временем вдоль уже освобождённого от леса пути росли, точно грибы после дождя, поселения, основывавшиеся на нескольких графских имениях, которые владельцы пожелали отстроить в местечке, далёком от суеты городов и зловония сточных вод.

         В середине XIX столетия начал зарождаться сам город. Известно из этого лишь то, что идея принадлежала влиятельной дворянской семье Григорьевых, имевших усадьбу в окрестностях и страдавшей от отсутствия типично городских развлечений на лоне природы, без которых жизнь была всё-таки слишком скучной. Впрочем, вопреки ожиданиям Григорьевых, Гебру судилось держаться далеко в стороне от них. Поначалу он представлял собой незначительную перевалочную станцию, к которой, в конце концов, подвели благополучно достроенную железную дорогу. Мало-помалу он расширялся, обзаводился деятельными жителями, улочками, вымощенными крепкой брусчаткой, маленькими и аккуратными парками со стройными молодыми сосенками. Но, точно болезненный подросток, Гебр, окутанный постоянной сыростью, рос сумрачным и неприветливым. Много неудобств в строительстве домов доставляло то, что земля беспрестанно проседала под тяжестью кирпича. Проблему эту позднее решили вот как: фундамент домов закладывали глубоко, утапливая целый этаж в земле; чаще всего там держали склады или использовали под подвалы, которые, в конце концов, переоборудовали в котельные. Люди, прожившие в городе несколько лет, а затем переехавшие, все, как один, вспоминали эти мрачные подвалы-котельные, похожие на ход в потусторонний мир.

         Происхождение имени Гебра остаётся загадкой, во всяком случае, не нашлось ни единого упоминания, которое пролило бы свет на этот вопрос. От потомков тщательно скрыто и то, каким образом маленький городок вырос до весьма внушительных размеров меньше, чем за четверть века, не имея к тому особенных предпосылок. От Гебра осталось скорее больше вопросов, чем ответов. Он был уничтожен в ходе войны 1941 – 1945 годов, и с тех пор считается навеки забытым, городом, которого не было. В скудном иностранном источнике (дневнике журналиста средней величины Стивена Каба) безо всякого интереса к делу между прочим говорилось о некоем Гебре, который по чьим-то словам, небрежно брошенным в разговоре с автором, взлетел на воздух из-за сущего пустяка. Это походило на байку, рассказанную в дешёвом задымлённом кабаке, и попало в чужие записи только благодаря тому, что позабавило слушателя. Да и в самом деле, неужели целый город мог быть разрушен настолько, что его предпочли сравнять с землёй, чем восстановить?

         На том история Гебра упирается в глухой тупик. На свет так и не появился энтузиаст, который пожелал бы раскрыть все тёмные уголки его истории, что совершенно естественно. Те крохи, которым удалось преодолеть травлю, упрямо служат устоявшейся цели власти, которой давно уже нет – скрыть факт существования Гебра; они превратились в табличку, сообщающую со скупой вежливостью, что перед вами высится огромная кирпичная стена, за которой ничего нет и быть не может. Такое препятствие не остановило бы любопытных лишь в том случае, если бы город имел хоть какое-нибудь значение в масштабах государства или искусства. Однако Гебр губит одно то, что он, Гебр, ведь он никогда не стремился привлекать внимания, словно стыдясь самого себя. Согласно неофициальной легенде, там не уживались кошки. Насколько это правдиво, судить тем более сложно, что сочинить любую небылицу о городе-призраке ничего не стоит.