Войдя в кабинет судмедэксперта Каплина, Сомов, оперуполномоченный уголовного розыска, сразу понял: что-то случилось. Судмедэксперт всегда поражал спокойствием и невозмутимостью. Но сейчас он был явно взволнован, и это бросалось в глаза.

Каплин сидел за рабочим столом. Он то сцеплял руки, то клал их на колени. На его лице было такое выражение, будто за минуту до визита опера судмедэксперта посетили все мертвецы, с которыми он имел дело за десять лет работы.

- Никогда не видел тебя таким, - сказал Сомов. – Так что случилось-то?

- Увидишь. Пошли.

Они прошли по коридору, потом – через прозекторскую – в помещение, где хранились трупы. Судмедэксперт открыл один из холодильников, выдвинул оттуда поддон, на котором лежал «клиент».

С этого момента и Сомов был ошарашен почти также, как и его друг.

- Леня, это… Это…

- Он, Женя. Не может быть никаких сомнений. Никаких.

Потом примерно с минуту они оба смотрели на человека, многомиллиардное состояние которого зарабатывала почти вся страна. А он страной фактически управлял, официально будучи всего лишь председателем наблюдательного совета благотворительного фонда. И сейчас этот всесильный человек лежал в морге при бюро судебно-медицинских экспертиз в далеко не самом крупном областном центре. Вернее, лежало его тело: обнаженное, препарированное и зашитое.

- Как он попал к нам? – спросил Сомов. – Примерно полчаса назад я слышал по радио, что он разбился в ДТП недалеко от столицы, что сейчас – в реанимации. Что, черт возьми, происходит?

- Сам не могу понять. Отработал я сегодня всех своих: суицидник был, еще один – с ножевым, и бомж, который самогоном отравился; да еще и несколько живых – с телесными средней тяжести. В общем, к концу дня вымотался так, что все делал на автомате. И тогда-то нашел этого. Даже не знаю, когда его привезли и кто привез. Без сопроводительных документов. Ну это я уже позже понял, что документов нет, а тогда решил, что сам бумаги куда-то сунул: день-то какой выдался. Думаю, оприходую уже и этого. И клянусь тебе, был настолько вымотан и замотан, что не обратил ни малейшего внимания на лицо. Ну жмур очередной, и – всё тут. Да и раньше видел его только по телевизору и еще на фото в прессе, а живьем -- ни разу. И только когда непонятка с причиной смерти появилась, да и вообще странная картина начала вырисовываться, присмотрелся, что за тип такой. Признаюсь, охренел не на шутку.

- Так от чего он преставился?

-  А в этом-то и загвоздка.

Судмедэксперт сделал многозначительную паузу, во время которой пристально посмотрел на оперуполномоченного, как бы готовя его к умопомрачительной новости. Затем продолжил:

- Ни от чего! Он просто умер! Просто умер.

- Ничего не понимаю. Уж кто-кто, а ты должен знать, что любая смерть имеет причину. Если умер скоропостижно, то наверняка в организме что-то неправильно работало. А уж с его-то жизнью – и подавно: наверняка за свое бабло трясся. Значит, стресс плюс стресс, помноженный на стресс…   И прошлое у него, сам знаешь...

- Женя, да если б насчет причины смерти хотя бы малейшая зацепка была, не так бы волновался. Даже при том, что этот туз вдруг ни с того ни с сего оказался в нашем Мухосранске и вообще непонятно как – здесь. Но нет зацепок! У него в организме все – идеально. Ни малейшей патологии! Ни малейшей! Ни одного шрама ни снаружи, ни внутри. Пойми, так не бывает. Вот ты уже лет десять, как с курением завязал; я забыл, когда в последний раз видел тебя не то что бухим, даже слегка поддатым; и питаться стараешься нормально, насколько это возможно при твоей работе; и бассейн с «качалкой» для тебя, как дом родной. И все равно: то холицистит «всплывет», то спину заклинит, то еще что-то. Не критично всё, конечно, но тем не менее… Извини, Жека, но если б тебя сейчас вскрыть, можно было бы накрапать немаленький отчет о твоих проблемах. И меня это касается. Да и у любого человека даже при самом здоровом образе жизни что-то этакое да найдешь. А у него, - Сомов указал на покойника, - организм – идеальный. Я такого никогда не встречал. Признаюсь, всех отсюда потихоньку повыпроваживал и, насколько позволили здешние возможности, провел анализы и тесты.

- И – что?

-  Телесных повреждений – никаких. Токсикология – результат отрицательный, не травили его ничем. Органы и сосуды – в идеальном состоянии: ни малейшей патологии. Повторяю, первый раз вижу настолько здорового человека.

- И чем это ему помогло?

- Оставь свой сарказм.

- Погоди… А это точно – он? Я вспомнил, еще когда только начинал работать, проходила информация, что стреляли в него. Три ранения, кажется? Где они?

- Знаю я об этом. Понимаешь, никаких шрамов и повреждений, еще раз тебе говорю. Потому и теряюсь в догадках. Ни о каких его братьях-близнецах не слышал. В чушь насчет клона не верю. Двойник, может быть? Тут уж не знаю. Хотя…

Судмедэксперт ненадолго замолчал. По его лицу было видно, что он или вспомнил что-то важное, или его осенила какая-то особая догадка. Продолжил:

- У Пети Васильковского похожая непонятка с «клиентом» была: говорил, ножевое и послеоперационный шрам куда-то пропали. А тоже о каком-то супер-идеальном организме говорил. Я-то думал, Петька что-то по пьяни лепечет, а, может, и…

Раздались шаги и голоса. Каплин поспешно задвинул поддон с покойником в холодильник, закрыл дверку и сказал Сомову:

- Давай-ка ты, друг, по-быстрому сваливай отсюда, пока не засекли нас. Я-то тут на службе, а твое присутствие без железных оснований создаст мне гемор при таком-то «клиенте». Мало ли… Сам понимаешь. Давай! Как буду дома, звякну. Может, что новое вылезет.

Оперуполномоченный очень надеялся, что ему удалось выйти из помещения незамеченным. Он успел увидеть, что по направлению к прозекторской шли три человека, правда, не разглядел лиц.

&&&

Вечером Сомов ждал звонка от друга. Но позвонила жена Каплина, Катя.

- Женя, ты очень нужен здесь. У нас беда.

По ее голосу можно было без труда понять, что женщина едва сдерживается, чтоб не разрыдаться.  

- Что-то с Ленькой или с детьми? – спросил Сомов.

- С детьми нормально все. А вот… Женя, очень тебя прошу, приезжай как можно скорее!

Каплина нашел местный участковый инспектор. Судмедэксперт лежал примерно в трехстах метрах от своего дома – возле гаража.

- Реанимировать не было смысла, - ответил участковый на немой вопрос в глазах Кати. – Думаете, нас не учили определять, жив ли человек, есть ли надежда. В этом случае – увы. Сочувствую вам.

Когда Катя, узнав страшную новость, прибежала к месту, где участковый нашел ее мужа, там стояли микроавтобус и легковая машина, на которой приехали три сотрудника местного райотдела милиции.

- Два месяца назад на нашей улице умер мужчина, - с трудом справляясь с эмоциями, рассказывала Катя Сомову. – Умер скоропостижно: вышел за сигаретами, вдруг упал на улице, и – все. Так милицию и труповозку почти три часа ждали. При том, что в милиции сказали оставить покойника там, где он умер. Но жена и дочь, когда устали ждать, психанули, дали нашим алкашам на водку, и те перенесли покойника в дом, чтоб на улице всей этой страсти не было. Тут же... Леню нашли почти в то же время, когда он обычно домой приезжает. Выходит, очень недолго пролежал. И забрали так быстро. Я его уже в машине увидела, было, рванулась, так меня удержали. Сказали, что признаков насильственной смерти нет, велели утром в морг приезжать. Женя, что-то тут нечисто.  

- Ну нашел-то – участковый, он позвонил. Потому быстро среагировали. Да еще и человек, можно сказать, непростой – судмедэксперт. Хотя… Действительно, как-то очень уж кстати участковый на месте оказался. И наши как-то непривычно быстро для них сработали. Участковый наверняка осмотрел тело и сообщил, что смерть предположительно ненасильственная. Можно было и семью поставить в известность сначала. Да, что-то тут… 

Катя пристально и с недоверием посмотрела на Сомова.

- Женя, выкладывай мне все, чем Леня занимался в последнее время! Хочу знать правду! Говорила я этому идиоту!.. Говорила!.. Говорила…

Запас терпения у Кати закончился. Женщина разрыдалась, дала волю эмоциям.

Подождав, пока жена его друга хотя бы немного успокоится, Сомов спросил:

- Происходило что-то беспокоящее, неординарное?

- А то сам не знаешь?! Вы же когда ты у нас в гостях бывал, часами о ваших «висяках» разговаривали. Он после твоего ухода садился за компьютер, все записывал. И сам кое-что узнавал. Шерлок Холмс чертов…

Катя снова разрыдалась, выбежала из комнаты. А оперуполномоченный вспомнил, что его друг действительно много расспрашивал его о делах, находившихся в производстве. Интерес свой объяснял просто: говорил, что после выхода на пенсию хочет заняться писательством, «ваять» детективные романы. Потому и бережет себя: здоровый образ жизни ведет, занимается спортом. Чтоб иметь запасы прочности и времени для творчества. Евгений воспринимал эту блажь друга с иронией, но охотно рассказывал, о чем он просил, даже, нарушая служебную тайну. Думал: а чем черт не шутит, вдруг Леонид действительно создаст что-то стоящее и, пусть даже под другими именами, Сомов и его коллеги обретут литературную жизнь. Ведь не все в милиции – моральные уроды и мздоимцы, очень много и таких, кто действительно честно работает, раскрывает дела, подставляется под пули и ножи, уходит на пенсию, не сделав карьеры, майором или в лучшем случае подполковником, выглядящим старше своих лет, с угробленным здоровьем… Правда, Евгения несколько смущало то, что Леонида не особенно интересовали стопроцентно раскрытые дела, не вызывающие сомнений. Даже если они были очень колоритными, с интересными перипетиями. Предметом интереса Каплина были нераскрытые дела или дела, когда существовали сомнения, что осудили реального виновного, а не нашли козла отпущения. А также   дела, когда виновный очевиден, но он смог или вообще уйти от ответственности, или отделался чисто символическим наказанием. Другой особенностью таких дел была степень тяжести преступлений – самая серьезная, то есть исключительно – «мокруха».            

Дождавшись, когда Катя успокоится, Евгений  попросил ее показать материалы, собранные Леонидом.

- А я о них  сразу и подумала, когда все произошло. Пока тебя ждала, все собрала. Признаюсь, даже не понимаю, почему ко мне никто не пришел из ваших, не было обыска. Ждала с секунды на секунду, спешила… А – никто, ничего. Человека-то они… А то, что он собрал, осталось ведь.

Женщина вышла в соседнюю комнату и вынесла оттуда компьютерный жесткий диск и несколько папок.

- Женя, прости меня, но я не могу хранить это у себя. Понимаю, как все выглядит со стороны, но и ты меня пойми. Детей только что мои родители забрали. Я знаю, что Леню убили, и, может быть, из-за того, что он раскопал что-то на ваших. Уничтожить бы все это, - Катя указала на жесткий диск и папки, - но было бы непорядочно по отношению к нему. Я понимаю, о чем тебя прошу, и чем это может обернуться для тебя, но ближе друга у нас нет, и ты – один из немногих людей, в порядочности которых мы никогда не сомневались. Да и, признаюсь, я боюсь и за детей, и за родителей. Пока то, что Леня собрал, - у нас, мы – мешени. Пойми меня правильно, умоляю.  Пожалуйста, забери все это. И если найдешь, кто нас без Лени оставил…

На глазах Кати в который уж раз появились слезы, она встала, отвернулась к окну.

- Да я и хотел это предложить, - сказал Евгений. – Тебе опасно такое хранить. Признаюсь, меня и самого удивляет, что никто из наших таким богатством не заинтересовался. И дом, по-моему, не «пасут». Странно.

Сомов забрал материалы. Потом поросил Катю показать место смерти Леонида. Увиденное убедило: друга убили.

Свою купленную в кредит "Ладу" Леонид если не боготворил, то, во всяком случае, относился к машине очень бережно. Евгений посмеивался над такой его странностью: судмедэксперт купил специальную пару туфель для авто. Переобувался в них, едва заходя в машину, а уличную обувь держал в полиэтиленовом пакете. Именно эта чудаковатая привычка друга и помогла Евгению окончательно понять, что Леонида убили. В салоне авто на полу рядом с передним пассажирским сденьем стоял пакет, в котором лежали ботинки Леонида. Только что-то совсем экстраординарное  заставило его выйти из машины не в уличной обуви. Что-то заметил? Почувствовал? А, может быть, все понял и нетипичным для себя поступком хотел передать Евгению весточку?

Опер предложил отвезти Катю к ее родителям, та без колебаний согласилась. Действительно, никакой слежки за домом не было. Сомов даже осмотрел свою машину на предмет «жучков» и маячков. Чисто.

Он не задавал лишних вопросов, но понимал, что жена его друга, осознавая серьезность ситуации, скорее всего, попросила своих родителей не звонить ей, если все будет в порядке, и не перезванивала сама. Евгений отметил, что сделала она это правильно: если все же семья «под колпаком», то явная обеспокоенность женщины будет истолкована однозначно и не исключено, что роковым образом для нее, а, может быть, даже и для родителей и детей. Потому всю дорогу они пребывали в неведении. Утешало только то, что слежки не было.

Приехав к Катиным родителям, испытал колоссальное облегчение. Родители и дети его друга, 12-летняя Анна и 9-летний Егор, были в порядке, разумеется, насколько это возможно в такой ситуации.

Чтоб окончательно убедиться, что все спокойно, Сомов, несмотря на желание как можно скорее ознакомиться с переданными Катей материалами, принял предложение мамы своего друга поужинать с ними. И лишь потом уехал домой.

&&&

То, что собрал Леонид Каплин, даже не удивило оперуполномоченного, а повергло в шок. Он ожидал увидеть записки, черновые наброски, ожидал увидеть пересказ рассказанных им же историй. Но оказалось, что его друг собрал подробнейшие досье на людей, совершивших жуткие преступления и сумевших или избежать наказания, или отделаться «легким испугом». Причем, некоторые дела раскрыл сам: додумал, узнал... Оказалось, что скромный судмедэксперт был еще и гениальным сыщиком. Сумел "раскопать" то, что не могли или не хотели выяснять целые отделы ушлых и опытных оперативников.

Депутаты, влиятельные чиновники, богатые предприниматели, их дети, жены, родственники друзья... Кто сел за руль пьяным и убил в ДТП человека (а то и не одного). Кто нелегально заимел оружие и кого-то из него застрелил. Кто просто в драке пырнул ножом оппонента. Одна мразь в наркотическом угаре выбросила с восьмого этажа беременную жену...

Сомов с усилием дочитал досье всего этого "цирка уродов": было мерзко и морально, и физически. Поразило то, что практически на всех "циркачей" собраны очень подробные данные: адреса, номера телефонов, причем, еще и -- друзей, родственников, любовниц, любовников... В общем, это был просто клондайк для желающего поквитаться со сволочами.

"Неужели Леонид намеревался после выхода на пенсию заделаться народным мстителем?" - думал Сомов, закончив изучать досье, собранные его другом.

Да, Каплин был болезненно порядочным человеком. Не занимался подтасовками и подлогами. Принципиально оказывался от любой возможности получить за подпись под "правильным" протоколом "премиальные" в размере как минимум годовой зарплаты. Коллеги над ним посмеивались. Леонид был последним из них, у кого появилась своя машина, и та - купленная в кредит "Лада", ставшая тяжким бременем для небогатого семейного бюджета. Другие судмедэксперты успели за несколько лет сменить не одну иномарку, покупая новые и престижные модели. И они, наверное, не "съели" неудобного коллегу только потому, что Леонид был специалистом высшей пробы, незаменимым там, где не срабатывали ушлость и деловая хватка, а требовалась только квалификация. Потому "фартовые" коллеги и терпели честного эксперта, относящегося к ним с презрением. Правда,  отвечали таким же отношением.

Евгений на все сто был уверен, что досье на людей, оставшихся безнаказанными за проступки, достойные пожизенной изоляции из общества, его друг собирал, чтоб хоть как-то противостоять окружавшему его беспределу.

Однако изучение досье ни на микрон не приблизило опера к хотя бы какой-то версии о смерти Леонида Каплина. Все его "персонажи" сейчас были, как говорится, в шоколаде. Никого не "прессовали", не пытались "выдавить" из власти или "отжать" прибыльный бизнес. Вывод напрашивался сам собой: произошедшее, скорее всего, связано с последним "клиентом" Каплина.

После непродолжительных раздумий Сомов принял единственное решение: "соломинкой", которая могла спасти "утопающее" расследование, был только участковый, который нашел тело его друга.

&&&

Утром позвонила Катя. Говорила она так, как будто ей постоянно не хватало воздуха:

- Женя, сейчас такое случилось... Я только что из морга. Приехала узнать, могу ли забрать Леню, и узнаю, что его там нет. Вышел ко мне какой-то тип и сказал, что ночью его по запарке положили вместе с бомжами, умершими от чего-то инфекционного, а потому всех вместе кримировали, а что осталось...

Катя разрыдалсь. Спустя примерно минуту она продолжила:

- Выкинули в мусор то, что осталось! Я даже похоронить не могу ничего, чтоб было куда потом приходить и мне, и детям! Что ж такое делается?!

- В таких случаях принято говорить: "Похорони его в своем сердце". Я понимаю тебя. Суки они, твари! Ты где находишься? Я на часок отпрошусь с работы отвезу тебя домой.

Когда Сомов приехал, Катя рассказала, что вскоре после их телефонного разговора из морга выбежал тот же мужчина, который сообщил ей шокировавшую новость, а вместе с ним - еще один - весьма представительного вида, представившийся  руководителем службы судмедэкспертов. Он рассыпался в извинениях, хвалил ее мужа,  вместе с которым проработал много лет, говорил, что очень сожалеет о его преждевременном уходе из жизни. В дополнение к извинениям попросил принять конверт и не давать делу ход: мол, у себя разобрались, кого надо уже наказали, а если "пойдет волна", попадут под раздачу все.

- Женя, не осуждай, - сказала Катя, - но я конверт взяла. Не стала разыгрывать праведный гнев. Уже даже и пересчитала. Там столько, что вполне хватит выплатить остаток кредита за машину и даже немного останется. Машину я продам, деньги положу на депозит. Сам понимаешь...

- Понимаю и не осуждаю. Ты правильно поступила, мудро. Пусть они считают, что с семьей Леонида все порешали, Значит, вас не должны трогать, я надеюсь. Пусть это будет моя война. Но что ж такое Ленька разузнал, если с ним вот так поступили, а для тебя таких денег не пожалели, чтоб шума не наделала? Кстати, что в свидетельстве о смерти написано? Что сказали?

- Конечно же, от естественных причин: остановка сердца из-за стеноза какого-то. Как сказали: "Коронарная смерть".

- Понятно.

- Женя, - спросила Катя, когда они отошли на приличное расстояние от морга, - за нами никто не следит?

- Пока шли, я поглядывал. Не заметил ничего такого.

- Тогда послушай. Наверняка ты выяснишь, кто нас без Леонида оставил. Знаю ж тебя. Я не особо могу помочь тебе, но это, умоляю, прими. Наверняка понадобится.

Катя что-то положила в карман куртки Евгения. Он все понял и попытался вернуть немаленькую пачку денег, которую нащупал в кармане. Женщина удержала его руку:

- Нам хватит. А там как раз разница между  теми отступными и суммой, которая нам нужна, чтоб закрыть кредит. Я-то работаю, родители мои работают еще. Так что, не переживай за нас. А это, - Катя положила руку на карман куртки Евгения, - чтоб гады поскорее ответили за все.

Евгений вздохнул и сказал:

- Пойдет на дело. Но если  что останется, до копейки верну, и только попробуй не взять.

Сомов отвез Катю к ней на работу и поехал на свою работу. В дороге услышал по радио в выпуске новостей о том, что олигарх, которого он вчера видел мертвым, якобы час назад умер, не приходя в сознание, от травм, полученных в ДТП. Разумеется, умер не не в их городе, а в самой престижной столичной клинике. Сомнений в том, что смерть его друга связана с этой загадочной историей, не оставалось.

&&&

С текущими делами Сомов разобрался на работе уже под вечер, и отправился в райотдел. К участковому, который нашел тело его друга.

Старший лейтенант Зацепин оказался на редкость неразговорчивым человеком.

- Шел по улице, увидел лежавшего на земле мужчину; проверил на наличие признаков жизни, потом позвонил в райотдел, дождался приезда опергруппы и труповозки. Потом уладил формальности, какие были нужны с моей стороны. Этим мое участие и ограничилось. Больше ничего не могу сказать,- проговорил участковый нарочито спокойно.

Сомов заметил тщательно скрываемое волнение и принялся наседать:

- Неужели тебе не показалось странным, что оформлять и увозить труп приехали так быстро?! Что все данные о покойном были известны, и даже жену не допустили взглянуть на него?! А потом якобы по ошибке труп кримировали. Понимаете ли вы, старший лейтенант, что, покрывая убийц, становитесь их подельником?!

Тут Сомов заметил, что участковый слегка-слегка, чтоб не увидели  сидевшие в той же комнате еще два лейтенанта, кивнул в сторону коллег. Евгений понял, как он сглупил. Представитель низшей милицейской касты, участковый, наверное,  только год или два, как со студенческой скамьи, оказался в данном случае гораздо умнее опытного сыскаря, который, желая поскорее найти убийцу или убийц своего друга, едва не натворил новых бед. Искать-то предстояло среди своих, а потому нужно быть даже не вдвойне, вдесятеро более осторожным.

Их беседу прервал визит немолодой женщины, начавшей с порога сбивчиво рассказывать о каком-то конфликте с соседями. Женщина говорила очень громко, но адресовано это было только одному из милиционеров, сидевших в комнате, коллеге Зацепина, другому участковому. И Зацепин, воспользовавшись тем, что его соседи отвлеклись на темпераментную визитершу, быстро достал из кармана свою визитку и сунул ее Сомову. Такие же визитки лежали на рабочем столе инспектора. Но опер, ставший оценивать ситуацию более трезво, понял, что эту визитку дали ему неспроста. Он вдруг понял, чего хотел от него участковый в данный момент. И, уходя, сказал Зацепину:

- А ответить все равно придется, гандон тряпошный. И так придется, что мало не покажется.

Участковый сидел, обхватив голову руками.

Визитка, которую дал старлей, действительно отличалась от лежавших на его столе. На ней был от руки дописан еще один номер мобильного телефона.

Они договорились встретиться поздним вечером в заброшенной недостройке неподалеку от дома, где жил Зацепин.

Сомов пришел на час раньше назначенного времени. Заметил притаившегося за полуразрушенной стеной участкового. Выходит, не сдал его. Если сам ждет подлянки.

- Выходи, я один! - крикнул опер.

Участковый вышел, огляделся по сторонам. Сказал:

- Извини, капитан, что обидел недоверием, - Зацепин иронически улыбнулся, - как и ты меня, кстати. Так что - квиты. За сказанное у меня на работе не обижаюсь. Даже спасибо тебе, что подыграл. И давай на "ты". Мы не на службе, чинов и званий тут нет. Можно даже сказать,что одно дело делаем.

- Насчет одного дела, это ты перегнул. Я ищу убийц своего друга, а ты помог им.

- Ты говоришь так, потому что нихера не знаешь. Знал бы...

- Тогда расцеловал бы тебя и представил к ордену? Сомневаюсь...

- Может, сначала выслушаешь? Рассказывать буду длинно, но так смысл понятнее. И тебе будет польза, и мне, надеюсь, станет хоть немного легче. Только за кое-что не осуждай. Надо мне...

Участковый вытащил из внутреннего кармана куртки плоскую флягу и сделал большой глоток из нее. Потом крякнул, закашлялся и замотал головой:

- Х...ево пошла, курва, без закуски и запивона! Ну да ладно... Слушай.

Они сели на найденные на превращающейся в руины недостройке доски, которые положили на груду битых кирпичей.

Участковый рассказал Сомову, что в милицейский вуз ему, парню из простой семьи, удалось поступить только благодаря тому, что в тот год там разгорелся скандал из-за непомерно высоких благотворительных взносов, которые нужно было уплачивать каждому прошедшему по конкурсу. И один или два потока первокурсников стали счастливчиками, поступившими без немаленького даже для семьи среднего достатка "оброка".

Но как только дело дошло до распределения по специализациям, все вернулось на круги своя. Чтоб после получения диплома устроиться следователем или хотя бы опером в хороший райотдел или горотдел, нужно было "отстегнуть" столько... Участь самых слабых выпускников и выпускников из небогатых семей - участковый инспектор. На церемонии принятия присяги об участковых говорили много лестного и пафосного: они-де больше всего общаются с людьми, от них во многом зависит авторитет правоохранительных органов у населения, его доверие к ним... Но ни слова не сказали об авторитете участковых у коллег из других милицейских служб. А авторитета не было никакого. Участковый в милиции - пария. Вчерашний сокурсник мог позвонить и наорать:

- Какого х...я бардак у себя развел!

А после мог велеть бросить все дела и опрашивать очевидцев каких-либо событий, других людей, способных помочь в каком-то расследовании, собирать информацию. Приходилось выкручиваться:  и помогать коллегам, которые часто даже "спасибо" не говорили Еще нужно было умудряться выполнять и свои непосредственные обязанности. Участковый всегда между двух огней. С одной стороны - родное начальство, требующее выполнения прямых обязанностей (работа с группами риска, помощь в разрешении конфликтов...). С другой - более "козырные" коллеги. Если кто-то из них ввернет в свою писульку, которая пойдет по инстанциям, что-то вроде "...По причине слабой работы участкового инспектора такого-то на вверенной ему территории...", тоже не жди ничего хорошего.

Чтоб продвинуться по слубе, участковому недостаточно одного усердия, хотя бывало, что людям просто везло, но чаще благосклонность начальства заслуживали те, кто делился выручкой от "крышевания" торговцев самогоном или "драпом". Можно было обходиться и без "крышевания". Если привлекала перспектива в лучшем случае уйти на пенсию престарелым "Анискиным", а в худшем - быть вышвырнутым из органов после какой-нибудь подставы.

Сергея Зацепина такие перспективы не привлекали. На следующий год после выпуска из вуза он женился, а еще через год родился сын. Хорошей жизни хотелось. Потому сразу же пустился во все тяжкие. Вычислил самогонщиков и торговцев "дурью", обложил их данью в обмен на гарантию спокойной жизни. Делился добычей с начальством. Тоже в обмен на относительно спокойную жизнь. И, наверное, дождался бы перевода в уголовный розыск или в дежурную часть, если б не...

У отца выявили рак. Деньги на операцию и самые современные медикаменты взяли в кредит. Отца удалось спасти. Но мечта обзавестись приличным жильем (Сергей с женой и сыном жили на съемной квартире) стала почти недостижимой.  Легальных и "левых" доходов (того, что оставалось после выплаты ежемесячных взносов по кредиту) едва хватало на жизнь.

Но в один из дней появилась надежда на скорые перемены к лучшему. Он узнал, что подозрительного вида мужчина, получивший по наследству дом на его участке, организовал там винтоварню и притон. Переговоры прошли удачно. Сговорились даже на большей сумме, чем та, на которую Сергей сначала рассчитывал.

Но не прошло и месяца, как к участковому пришли опера из Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. И популярно объяснили (словами, руками и ногами), что "крышевать" такой бизнес "шавке-участковому" не по чину. Кормушку у него забрали. Милостиво позволили недельку отлежаться после разговора "по душам", о котором наверняка знало и непосредственное начальство. Претензий по поводу отлучки на работе не было. Но и перспективы в ближайшее время "перепрыгнуть" на должность получше стали почти призрачными.

Отлеживался Сергей в обществе трехлитровой банки самогона тройной очистки, подаренной незадолго до того местным мэтром этого промысла, дела которого благодаря участковому шли очень неплохо.

Когда вышел на работу, узнал, что днем ранее нашли на улице лежащего в луже крови Владимира - его самого близкого друга. Парня искромсали ножом  и проломили в нескольких местах голову.

Оказалось, что пока Сергей "зализывал" раны и глушил самогоном уязвленное самолюбие, летевшая на бешеной скорости легковушка сбила насмерть трехлетнего сынишку Володьки, а видевшая это его мать, жена друга, умерла на месте от разрыва сердца. Машину эту в округе знали хорошо. Она часто приезжала к тому самому хозяину винтоварни: его друг-таксист покупал у него товар для перепродажи проституткам. Но милиционеры твердили, как заговоренные: "Неустановленный автомобиль". Наверное, Вовка решил сам разобраться, отплатить но... Его убийство тоже осталось нераскрытым.

- И ты, конечно, соснул с проглотом? - ехидно спросил Сомов.

- А вот те хер! - хрипло ответил участковый. Рассказывая свою историю, он время от времени прикладывался к фляжке и довольно скоро был крепко выпивши.

- Выследил я этих тварей! - продолжал Зацепин. - И угандошил! И барыгу этого винтового, и другана его, таксерника, и еще трех барыг помельче, которые малолеток на отраву подсаживали. И были у меня обоснованные подозрения, что именно эти барыги  Вовку грохнули. Достал я незасвеченный ствол (не скажу, где, хоть убей меня тут) и - пи...ц!

- Слушай, а нах...я ты мне сейчас расписываешь, как из мягкозадого в герои вышел?- не утерпел Сомов. - Это-то как к делу относится? В церковь вали на исповедь, если приспичило и не боишься.

- А вот теперь и пойдет самое интересное. Просекли меня, б...дь! Даже не знаю, как. Следов вроде не оставил. Но не сдали почему-то. То есть, сейчас я понимаю, почему. Тогда не совсем понимал. Вызвал меня Решалов наш, почти по-отечески принял и сказал, что вся эта х...ета спишется. Если буду время от времени выполнять деликатные поручения. И согласился я. А хули делать?! Батю еще долечивать надо. И у самого семья.

- Выходит, тогда ты деликатное поручение выполнял? И все так удачно подвернулось, что моего друга на твоем участке... А, может...

Сомов пристально глядел на участкового. Тот, несмотря на уже неслабое опьянение, понял немой вопрос в глазах капитана. И ответил почти трезвым голосом:

- Клянусь всем, что у меня есть, не я его убил! Клянусь тебе! Если бы я это сделал, был бы сейчас этот разговор?! Наоборот, я боюсь, что сначала мне сказали просто помочь, чтоб было шито-крыто, а потом попросят кого-то... Потому и разговариваю с тобой сейчас. Одно дело подонков угандошить, другое... Ну ты понял. Ты даже не представляешь, в каком страхе я сейчас живу. Вдруг завтра вызовет меня этот урюк е...ный и скажет: "Есть у нас в угрозыске такой опер, который полез, куда ему не надо..." Только не подумай чего плохого, это я - чисто для примера. А вообще боюсь зверски. От всяких мразей готов избавлять мир, но ни на кого другого не подниму руку. Потому даже не знаю, что мне дальше делать. И еще я тебя понимаю, как себя самого: мы оба друзей потеряли. И помочь хочу искренне.

- Если хочешь помочь, тогда скажи, то деликатное поручение тебе сам Решалов отдал?

- От его имени. Позвонили с засекреченного номера. Кто-то другой, судя по голосу.

Сомов ненадолго задумался. Упоминание заместителя начальника областного управления Равиля Яковлевича Решалова его ничуть не удивило. Этот человек непонятной национальности и с говорящей фамилией уже несколько лет был "серым кардиналом" в управлении: мог решить любой вопрос, кого угодно от чего угодно отмазать, сделать так, чтоб какое-нибудь уголовное дело вдруг "испарилось"... Много чего мог. Разумеется, для тех, кому столь недешевые услуги были по карману. Наверное, он давно мог выслужиться до генерала, начальника областного управления или еще какой-либо высокой должности. Но его, похоже, вполне устраивала нынешняя. Жил он в особняке, окруженном трехметровым кирпичным забором. Ездил на BMV-X6. Говорят, ему шли проценты с каждой проданной в области дозы наркоты и каждой "левой" бутылки спиртного. Сомов частенько задумывался о том, был ли Решалов таким влиятельным сам по себе или же представлял чьи-то интересы. Ответа, конечно же, не находил.

- Выходит, Решалов...- произнес Сомов. - А когда ты выполнял... деликатное поручение... кто на вызов приехал?

- Двое из нашего райотдела и начаник твой, Сошников.

-Оп-па!

С Пашей Сошниковым они начинали работать. И вместе едва не погибли в самом старте карьеры.

Из колонии сбежал особо опасный рецидивист, и они вдвоем пошли опрашивать его сестру. Та, конечно, утверждала, что не видела брата много лет. Но опера знали, что одинокая женщина, страдаящая диабетом, гипертонией и сердечной недостаточностью, вдруг стала покупать продукты, подходящие для рациона только здорового человека, а также сигареты и спиртное. Было ясно, где прячется беглец. Но Сошников уговорил Сомова не рассказывать о полученной информации коллегам, а взять матерого уголовника самостоятельно (как бы случайно на него наткнулись, но не растерялись) и так обеспечить хороший старт карьере.

Все пошло наперекосяк. Уголовник был вооружен. Завязалась перестрелка. Бандита опера убили, но он успел серьезно ранить обоих и случайно застрелить свою сестру.

Было разбирательство. Холостой и бездетный Сомов пожалел Сошникова, который незадолго до того стал отцом. Сказал, что именно он, Сомов, предложил погеройствовать, а коллега всячески отговаривал. Учитывая ранения, начальство ограничилось строгими выговорами. Сейчас Сошников уже майор, заместитель начальника уголовного розыска горотдела. А карьера Сомова с тех пор продвигалась очень медленно: он все еще капитанил, был старшим оперуполномоченным.

"Неужели и Паша в чем-то замешан? - думал Сомов.- Впрочем... В последнее время он, действительно, стал какой-то раздражительный, подозрительный. Недавно даже позвонившую ему жену не сразу узнал. Что же происходит?"

Сомова вывел из оцепенения вопрос участкового:

- И что мне теперь делать? Был бы холостяком и без родителей, застрелился бы нафиг - и весь сказ. А так...

- Самогон и драп так же крышуешь?

- Да, я -- оборотень в погонах. Можешь меня ненавидеть! Сломала жизнь Серегу! Завтра как раз пойду дань собирать. А потом буду искать, у кого бы денег занять. Батю нужно ложить на профилактику, чтоб операция и лечение не пошли насмарку. Такие дела, б...дь!

- Ну жизнь тебя, к счастью, не доламала еще, раз мы сейчас вот так разговариваем. А насчет занять денег я тебе помогу.

Сомов отвернулся, достал из внутреннего кармана пиджака деньги, отданные Катей, отсчитал ровно половину и отдал участковому:

- Вернешь, когда сможешь.

Зацепин пересчитал купюры:

- Спасибо, брат. Здесь почти столько, сколько понадобится.

Сомов хотел было осадить участкового по поводу "брата", но раздумал: очень уж душевной была благодарность.

- А ствол тот незасвеченный все еще у тебя?- спросил он у инспектора.

- У меня. Голову даю на отсечение, не по нему меня вычислили. На все двести уверен!

- Тогда предагаю сделку: деньги бери без отдачи, а мне   -- ствол. Не приведи, Господи, найдут его у тебя, да еще и с "мокрым" следом. П...да тебе тогда. А мне надо, сам понимаешь. Да и в отличие от тебя детей у меня нет, в разводе я, родителей похоронил.

- Идет.

Спустя полчаса Сомов ехал домой обладателем "Макарова" и трех полных запасных обойм.

&&&

На следующий день после утренней планерки его пригласил к себе Сошников. Закрыл на ключ дверь, предложил сесть за стол напротив себя. Замначальника розыска был не на шутку взволнован. Перед ним лежали три сломанных простых карандаша. Гдядя на седящего напротив Сомова, он вытащил из вазочки-карандашницы четвертую жертву, повертел в руках и уже намеревался сломать, как Сомов сказал с легкой улыбкой:

- Александр Македонский, конечно, был великий полководец, но зачем стулья ломать?

-Чего?

Сошников положил карандаш, уперся ладонями в столешницу, привстал.

- Нет догадок насчет повода, по которому мы здесь, - он сделал паузу, сел, взял со стола целый карандаш, сломал его, швырнул в угол и продолжил, цедя сквозь зубы, - по душам разговариваем?

- Ни малейших, товарищ майор, - подчеркнуто официозным тоном ответил Сомов. - О сделанном я отчитался на планерке, задания получил. Разрешите идти выполнять?

- Женя, а теперь давай без вые...нов. Все ты прекрасно знаешь. Кстати, по поводу друга прими соболезнования. Задавать вопросы о моем участии в этом деле даже не пытайся. Хрен что услышишь. Скажу только, что влез я в это дерьмо не по своей воле.

- А по чьей?

- Сказал же...

- Да в кусе я, что ты немее могилы, которой Ленька даже не удостоился. А сам задумывался, какой будет твоя могила? С памятничком и чем-то в духе "Спи спокойно, дорогой наш..." или тоже спалят и на помойку выкинут? Или сгниешь в какой-нибудь канаве, посадке или в лесу прострелянный или распоротый, или...

- Заткнись, б...дь!

- Какая у нас тонкая душевная организация! А когда на другана моего мертвого смотрел, как, не тошнило, ножки не подкашивались?

Сошников еще глубже вдавился в кресло, даже как-то обмяк. Проговорил, глядя в наполненные ненавистью глаза Сомова:

-В отличие от тебя, мне есть, что терять...

- Ну кое-что ты уже потерял, а, может, этого у тебя и не было вовсе.

- Совесть? Честь? Или о что там еще? Иллюзии! Добро пожаловать в наш дерьмовый мир, долб...б!

- В наш? В ваш...

- Хотя... Жека, прости, вскипел. Я, конечно, помню, что ты всем рикнул и сам подписался за ту херню, которую мы в первый же год по моей вине спороли. Я не говорил тебе об этом, но потом узнал, что та история почему-то далеко за пределы области вышла и нескольким людям подпортила карьеру. Кое-кто уже в министерстве был бы. Потому и отыгрываются на тебе как на инициаторе. А я - типа пострадавший. Ну, по официальной версии. Потому готовься уйти на пенсию в лучшем случае майором. Прости... Тут ничего не могу для тебя сделать. Но не думай, что я остался неблагодарным. Я-то видел, как ты от Каплина дернул, в день, когда его... Ну ты, в общем, понял. И ты сейчас живой только потому, что я тогда никому не сказал об этом. И деньги для его семьи я передал.

- Ты меня пригласил для этих откровений? Если - да, то спасибо за беседу, я отваливаю.

- Подожди. Я тебе это сказал, чтоб дать понять, несколько обязан тебе. О том деле не спрашивай. Вообще забудь о нем.  Скажу только, что сам пи...ц как жалею, что втянули. Прошу, оставь все, как есть. Говоря сейчас с тобой об этом, я знаешь как рискую?

- А в чем проблема? Смерть наступила по естественным причинам. Все и так как есть. Неужели тебя еще что-то волнует?

- Вот только не надо меня за дурака держать. И не убивайся так. Да сведет тебя жизнь с новыми друзьями. Бабу заимей, дери ее во все пихательные и дыхательные. При виде такого здоровяка и красавца, как ты, не у одной телки, наверное, под трусиками влажно.  Могу и отпуск для тебя выбить...

- Давай. Не откажусь.

- Э-э... Как глаза загорелись! Не вздумай!..

- А я что, товарищ майор, буду отдыхать, улучшать эмоциональное состояние, баб по...бывать...

- Будем считать, что этого саркастического тона я не слышал. Отпуск у тебя в кармане. Очень надеюсь, что после него увижу тебя, скажем так, в лучшей форме. И послушай, не лезь на рожон. Ты даже не представляешь, во что можешь ввязаться и с какими людьми столкнуться. Не представляешь...

- Слушаюсь, товарищ майор. Разрешите идти?

- Вали. Я тебя предупредил.

Сомов вышел, а Сошников, глядя на закрывшуюся за ним дверь, переломал по одному все целые карандаши из стоявшей на столе вазочки, а затем схватил вазочку и с остервенением запустил в стену за креслом, в котором еще недавно сидел Сомов.

 &&&

 ПОЛНЫЙ ТЕКСТ В ПРИКРЕПЛЕННОМ ФАЙЛЕ.